– Не убьёшь, так вспылишь и покалечишь, – примиряюще парировал Марк. – Фауст, чутьё должно работать на фоне холодного расчёта и трезвого ума. Судья соблюдает нейтральность. Эмоциональные диаграммы должны быть синими, зелеными, в крайнем случае фиолетовыми. Это очень конкретное противопоказание. Психически сорванный Судья – это машина массового уничтожения. Я не хочу однажды отправить ребят из десятки на зачистку тебя.
Он покачал головой и совсем уже тихо добавил.
– Ты изменился, друг мой. Ты рычишь на всех и вся, сторонишься коллег и становишься всё более и более жестоким. Что с тобой происходит?
Фауст вдавился глубоко в кресло и смотрел на свою нервно топающую ногу. Марк вздохнул и снова покачал головой, так и не дождавшись ответа.
– В общем так. От судейства я тебя пока не отстраняю, но к этому идёт, – Фауст вскинул взгляд. Он не верил своим ушам. Гнев подкатил мгновенно и сдавил горло так, что губы побледнели. – Пока что я ставлю тебе облегчённый эмоциональный режим. А в свободное время – последишь за кошкой. Это для меня. Свободен.
Ярость, возмущение и горькая детская обида поднимались в нём, словно лава в вулкане. Пёс сжал челюсти и вылетел из кабинета, словно пробка из шампанского.
В ушах стучало.
«Скорость реакции XY–79 – 980.
Дальше: сила удара … 890, тоже дохрена.
Выносливость – XY–85–816… Рекорд! 816…»
Погружённый в свои безрадостные мысли Фауст спустился в общий холл, посмотреть на таблицу результатов. Расчетное по выносливости XY–85–816 – это значило, что по расчетам центра он мог бежать по пересечённой местности без остановок на высокой для своего веса и класса скорости более 16 часов. Дура–Лена всё–таки спрогнозировала результат. Он удручённо покачал головой.
Злополучная выносливость и незначительное, но общее увеличение других характеристик вывела его на три показателя выше его обычного уютного 8го места в десятке Марка. А в классе бистов, звероподобных гуманоидов, он стал вообще третьим, обогнав даже Джона. Впереди оставался только оборотень Рэм и с большим отрывом Грог.
Шерсть на затылке Фауста непроизвольно поднялась.
– Любуешься? – низкий булькающий рокот из-за спины.
Грог. Бывает, что день не задаётся с самого начала. Грог был адской гончей – настоящей, с родословной. Чёрная глыба мышц на голову выше Фауста, тупая клыкастая морда, размером с чемодан, насаженная на горбатую спину без применения шеи и красные горящие глаза. Демон во плоти, гордость КС. Драчливый и самонадеянный мелкоформный бист – примесь гуманоидной крови столь ничтожна, что позволяла ему только говорить и то с большим трудом.
– Догоняешь меня, малыш?
Фауст не двинулся, не отвел взгляда от доски c результатами квалификаций, на которую и спустился в общий холл посмотреть, дабы убедиться, что действительно выполз по характеристикам на почетное третье место среди бистов.
–Конечно, Грог. Если честно, всю жизнь мечтал. Просто сплю и вижу, как мои циферки становятся больше и круче твоих. У меня и дел-то никаких других нет: только сижу и думаю, как бы мне Грога обогнать.
– Дел нет? Что, Фауст, тебе уже дел не дают? Не доверяют? Правильно ,давно пора!
При этих словах желудок Фауста мгновенно свернулся в узел, а в горле встал комок сухой земли. Он резко обернулся назад и встретился с насмешливым взглядом гончей.
«Откуда эта рожа знает!?»
Конечно, он понимал частью сознания, что Марк никогда не стал бы за его спиной распространяться об угрозе отстранения, но больно уж точно попал Грог своим замечанием.
– Я бы тебе и шнурки не доверил завязывать – удавишься.
Стоявшие вокруг мужчины загудели, в предвкушении потасовки.
Почувствовав, что задел какую-то важную струну, Грог осклабился. Его глаза сверкнули, он грациозно надвинулся на пса своей немалой массой. Его забавляло и раззадоривало то, что оппонент молчит и только сверлит его взглядом.
– Уйди, Грог. Сейчас не лучшее время для выяснения отношений, – процедил Фауст. Он остро чувствовал запах угрозы и адреналина, исходивший от гончей. Чёрный гигант довольно усмехнулся.
– Почему не лучшее? Наоборот. Поединки разрешены в пределах трёх ближайших соперников. Теперь ты третий – имеешь право, – он развёл зубастую пасть ещё шире в ехидной улыбке. – Или боишься?
Мимо. Фауст сразу же успокоился. На «слабо», «трусишь» и «а я круче тебя» у пса был иммунитет. К таким мотивам он испытывал отвращение и никогда на них не вёлся. И Грог это сразу почувствовал, но упускать шанс не собирался.
– Нет, вижу, что не боишься. А действительно – чего бояться? Если тебе результаты квалификаций написали липовые, то и победу в поединке подстроят… Так ведь?