Лягушки, вероятно, удивились бы, если поняли выражение, что, мол, такой-то подхалим глазами ест начальника. И как не удивиться — они всю жизнь «едят» глазами: втягивая громадные глазные яблоки, словно поршнем пропихивают ими в глотку пойманную букашку.
Прежде чем завершить рассказ, вспомним начало: «Лягушкам только образования не хватает, а так они на все способны». И уж если не на все, то на многое они действительно способны. Травяная лягушка за лето съедает в среднем 1260 вредных насекомых, а остромордая закусывает как раз теми вредителями, которых не трогают птицы.
Так что лягушка — большой и серьезный наш друг. И на научном поприще, и в жизни.
Именно в жизни лягушачья помощь может оказаться столь неожиданной и удивительной, что сошлюсь на десятый номер журнала «Изобретатель и рационализатор» за 1974 год, дабы меня не упрекнули в искажении фактов. «Отправься в пруд и поймай лягушку. Впрысни ей немного мочи беременной женщины и через полтора-два часа извлеки из клоаки каплю жидкости. Подключи ток и гляди в микроскоп. Тогда ты поймешь, кого ждать: сына или дочь. Так можно было бы, подражая языку средневековых алхимиков, довольно точно пересказать суть описания к авторскому свидетельству № 278 008». Это свидетельство получил директор Тбилисского НИИ акушерства и гинекологии К. В. Чачава. Лягушка должна быть самцом, которому и делают впрыскивание. Кто родится — видно в микроскоп: если лягушачьи сперматозоиды сбились в кучу—мальчик, если разбросаны — девочка.
Прямо как в сказке!
Ода дождевому червю
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайняя степень вещества;
Я средоточие живущих.
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю.
Умом громам повелеваю,
Я царь, — я раб, — я червь, — я бог!
Г. Державин
Однажды в семье изобретателя пастушьей свирели — древнегреческого бога скотоводства Гермеса и богини красоты Афродиты появился на свет сын. В честь божественных родителей мальчика нарекли Гермафродитом. Когда он вырос и возмужал, в него влюбилась нимфа Салмакида. Отчаявшись завоевать его любовь, она стала умолять богов сделать так, чтобы она не разлучалась с Гермафродитом. Мольба Салмакиды была услышана: ее тело срослось с телом Гермафродита. Юноша неожиданно для себя стал двуполым существом.
В экспериментальной пересадке женских тканей боги, вероятно, шли по пути, проторенному природой: за образец можно было взять хотя бы дождевых червей — они двуполы и могут быть и папой и мамой одновременно.
К совершеннолетию червяки отращивают на передней части тела так называемый поясок. На нем они некоторое время и носят свое чадо: пояс, словно скатерть-самобранка, вдруг покрывается жидким кольцом; сюда заботливо откладывается питательная смесь для будущего малыша и яйцо (иногда их несколько). Потом двуполый родитель, пятясь задом, сбрасывает кольцо-кокон через голову. Сквозное отверстие в колыбели само собой герметизируется, и кокон становится похожим на крошечный лимон. Если погода не подкачает, через месяц из «колыбельки» выскользнет маленький гермафродитик, который на следующий год тоже повзрослеет и обзаведется поясом.
Дождевые черви размножаются не быстро. Те, что с красной пигментацией, за год откладывают не больше ста коконов, а солидный тридцатисантиметровый обитатель почвы, именуемый в народе выползком, еще меньше — 40 коконов. Жизненный путь выползка тоже невелик — всего 5—6 лет. Если учесть, что червяков обожают чибисы, грачи, дрозды, жабы, землеройки и кроты, то это количество приплода уже не кажется большим. А если вспомнить, что подземные жители входят в меню чаек, сов, тысяченожек и мух, то цифра потомства будет выглядеть совсем скромно.
Страшно разбойничают мясные мухи, самки которых разыскивают норки червей, чтобы отложить яйца в копролиты (обогащенные органикой выбросы из кишечника червя). Из этих яиц вскоре выходят кровожадные личинки. Эти гнусные твари, вероятно, руководствуясь обонянием, добираются до ничего не подозревающего владельца норки и, внедрившись в беззащитное тельце, поедают его изнутри. Личинки мух предпочитают взрослого червяка с пояском, если же его поблизости нет, то и неподпоясанных детенышей не пожалеют.
Про мух, терзающих предмет нашего рассказа, писать неприятно. Уж лучше поговорить про более благопристойного пожирателя — крота. Помните, как в сказке Андерсена толстый крот приходил по вечерам в кору старой мыши, где временно проживала Дюймовочка. Он болтал о том, что скоро лету конец, солнце перестанет палить и земля снова будет мягкой и рыхлой. Вот тогда-то они и сыграют свадьбу.