Зверь проснулся, возбужденный близостью течных самок. Их запах просачивается через пористые перегородки соседнего блока. Он толкает рылом дверь загона. Задвижка ослабла, она звякает, вздрагивает и подскакивает после каждого удара. Зверь прикусывает один из прутьев, толкает дверь, тянет ее на себя, снова толкает, и винты постепенно вылезают из пазов. Через много часов петля и задвижка падают на голый бетонный пол прохода, и дверь бокса медленно открывается. Хряк готов смести преграду из людских тел, но на его пути никто не стоит. Он обнюхивает четырех других производителей, просыпающихся при его появлении. За стенами нервничают молодые свиньи, беременные матки и поросята. Огромная туша движется бесшумно в тишине и мраке.
Зверя влечет не только инстинкт гона – он не может устоять перед стойким ароматом ночи, проникающим в здание. Он идет по центральному проходу, утыкается рылом в щель, мотнув головой, раздвигает створки широкой двери, делает несколько шагов, оказывается на улице, поднимает голову и делает вдох. Дрожь возбуждения сотрясает огромное тело. Он на мгновение переводит взгляд на двери свинарника, за которыми томятся фертильные самки, почуявшие феромоны его тяжелого дыхания. Хряк отворачивается и идет к ограде. За ней лежат глянцевые душистые поля, они пахнут травой и крупными, незнакомыми зверями и зверьками, влажным кустарником и старыми садами, залитыми голубоватым лунным сиянием. Зверь грызет и разрывает ячейки металлической сетки, проделывает дыру, просовывает голову и наваливается всей тяжестью. Вделанные в бетон столбы обрушиваются на землю, дыра расширяется, и хряк протискивается в нее, не щадя спины и боков. Его крик ввинчивается в ночь и будит собак: они учуяли зверя и зашлись лаем на псарне. Опьяневший от боли хряк мчится на середину луга. Он не бегал никогда в жизни и вдруг осознал необходимость мобилизовать всю имеющуюся силу, чтобы двигаться вперед. Из ран на теле течет кровь, пропитывая щетинки. Он останавливается, оглушенный приложенным усилием, новой свободой и вибрациями ночи, в которую он вглядывается расширенными зрачками. Его глаза различают унылые строения свинарника, составлявшие до сего дня границы его мира. Из большого дома доносится враждебный запах людей и собак. Зверю неизвестно, что за толстыми кирпичными стенами, на втором этаже, спят двуногие существа и видят в своих снах стада свиней.
Хряк долго бежит, дезориентированный ночью, запахами и странными звуками, тормозит, чтобы перевести дух и дать отдых суставам, непривычным к большим нагрузкам. Его удел – бетон и настил, он поначалу опасается мягкой земли, влажных травинок, ям, где, возможно, таится опасность, и труси́т вдоль дороги по твердой почве к прояснившемуся горизонту, пока его не останавливает надвигающийся издалека свет. Пульс у зверя сильный и быстрый, дыхание на выдохе превращается в пар, хотя ночь очень теплая. Раны на боках начинают подсыхать и превращаются в длинные черные бороздки. Приближается машина, зверь забирает влево и неуклюже перепрыгивает через канаву, оставив чудовище за спиной. Когда тишина восстанавливается, хряк поворачивает голову в сторону дороги. Запах сородичей рассеялся, но он узнает его среди сотен и даже тысяч других, тревожных, но возбуждающих. Зверя мучит жажда, и он мог бы вернуться на ферму, но продолжает двигаться вперед, обращая в бегство кроликов, которые, смешно подскакивая, улепетывают в кусты. Хряк в нерешительности. На небо выплывает луна, и его глазам открываются белесо-голубоватые окрестности. Зверь много часов идет по полям и пустошам, подъедает тут и там молодые початки кукурузы и благоразумно держится подальше от жилья, собачьего лая, фонарей и шоссейных дорог. Почуяв воду, он останавливается у прудика и жадно пьет, не замечая, что с другого берега за ним наблюдает коза.