— Может сядем уже старец — успел таки прекратить начало проповеди и подтолкнул Петра к столу. — Вам сюда батюшка. Каждому воздастся по заслугам, злорадно подумал я, — и подсадил к Петру слева Константина, а справа хотел Николая и Марио, за ними Мишку. Кошкой метнулась от окна заведующая и присела справа рядом с Костей, втиснувшись перед Колей. Напротив указанной группы расселись друг за другом моя жена, Валентина, Американцы, Фолкленд и Равшан. Последние четыре человека явно друг с другом сидеть не хотели. Ничего сейчас выпьют и всё образуется. Напротив меня, то есть главы стола, вольготно расселся Иван Савелович, уже успевший положить себе на тарелку капусты и огурцов.
— Можно? — тихо прошла и села на свободное место Лидия Алексеевна. Ой я про нее забыл, хотя она всегда так приходит и уходит.
— Садитесь конечно. Рады вас видеть.
— Ну что начинаем — сказал я. Застучали ложки и вилки. Деловито сопела правая половина стола под руководством Петра.
— Не буду я отраву энту. Ибо господь зело осчерчает, не увидев в душе маей агнца — привычно закрыл рукой свою рюмку Пётр. Все блин со второй начнёт. Ночка будет, закачаешься.
— Террариум мать их, все в сборе — тихо произнес Марио.
— Что вы сказали?
— Раки говорю передайте те, они с моря.
— Ой, а мне другое послышалось.
— Чтобы все — дружно продолжили разговор дядя Коля и Иван Савелович, опрокинув невесть как уже налитые стаканы. Эти товарищи и Пётр пьют из стаканов. Правда для начала Петру я ставлю и рюмку, дабы мог он вещать некоторое время о грехах человеческих.
— Сидим непотребно. Да снизошло благословленье, аки свет распахнул очи мои на этих аспидов двух со стаканами. Нельзя оставить их во греху одних, ибо помощь брату своему окупается сторицей, сгинь нечистая. Нацеди ка и мне слепец чарку — обратился Пётр к Косте.
— Это он кого слепцом называет?
— А аспиды энто кто — наливая по второй деловито поинтересовался Николай, оглядывая комнату в поисках увесистых предметов. Драка будет точно, я их знаю.
Рука Марии Петровны незаметно для остальных потянулась и легла на брюки Константина закрыв его, как он сам думает большой, предмет гордости. Костя жалостно посмотрел на меня, ища защиты и помощи. А Маша то не промах, тянет её видимо к каличам переходящим. Поскольку в данной компании глаз больше положить было некуда, ибо все новоприбывшие на дух друг друга не переносили, выбор был небольшим. Или Пётр с Колей и Иваном Савеловичем или Костя.
Последний немного выигрывал в сравнении с первыми и можно было даже гипотетически предположить, что он сможет и в постели что–то, виртуально. Таким образом Мария Петровна действовала логично и абсолютно верно. Попался Константин, а судя по одежде заведующей, в лучшем случае его ждет порка. В худшем случае всякие там куни, золотые дожди и ботинки хозяйки. «Только он не вернулся из боя».
— А давайте еще по одной за гостеприимных хозяев этого дома — нашелся Константин, испуганно хватая стопку с водкой и стремительно опрокидывая её в себя, тут же при этом наливая новую. Ага боится тетеньки собака, будет знать как мой галстук поносить.
— Сие творите в Мое воспоминание, абы завтра не забудьте лик мой и не отверните глаза свои от соседа вашего, примите, обогрейте и напоите, — всё конец правой половине стола, решили уйти в штопор. Во как старец наяривает.
В этот момент раздался стук в дверь. Пришлось идти открывать. На пороге в отменном синем костюме стоял почтальон с толстой сумкой на ремне, как в знаменитом стихе.
— Лидия Алексеевна тут? Ей телеграмма — заявил почтальон и его будёновские усы зашевелились.
— Все здесь ик, и прокурор тоже. Заходите, присаживайтесь. Ничего страшного. Дайте ему тарелку и стакан.
При виде «почтальона» американцы скорчили очередную рожицу. Марио нахмурился. Мария Петровна прижалась к Косте, а Равшан с Генри вообще перестали есть, уставившись на гостя.
Почтальонов я смотрю тут тоже не любят. Впрочем сам «Будёнов» при виде указанных лиц, тоже не выказал явной радости. Быстро уткнулся в тарелку что–то бормоча под нос по поводу, что и эти тоже здесь. О чём это он или о ком…
— Предашь меня? Вижу по зенкам твоим лукавым, что продашь за тридцать серебренников. Отвечай — схватив Костю за руку, вещал Пётр. — Говори мне так, — не я ли Равви, — повтори.
— Это вы мне Ик, не я ли ралли.
— Не ралли, а Равви.
— А кто это. Равви, где Равви, женщина уберите руки я вас боюсь — наливая очередную рюмку бубнил Константин.