Поднявшись по лестнице на этаж выше, мы прошли по небольшому коридору и вошли в помещение, где царил рабочий хаос. Кроме нашей группы тут присутствовали два переводчика от департамента полиции Парижа, так как я один просто не справлялся. От помощи нашего посольства, чтобы они прислали своих специалистов для перевода дел, полицейские вежливо, но твердо отказались. Чую работу британцев. В последнее время нажим их усиливался, они задействовали все рычаги, какие могли, чтобы притормозить нашу работу. Кстати, я стал замечать, что местные как могли, в меру своих сил защищали нас от действий лаймов.
В чем-то им сопутствовал успех, в чем-то нам. Хотя эта мышиная возня меня интересовала постольку-поскольку, так как я знал имя маньяка и работал скорее для вида, больше с интересом изучая работы инспекторов отдела убийств, и участвовал в написании всех речей Роземблюма перед прессой и полицейскими. То есть работал над нашим имиджем.
Дальше мы работали спокойно, продолжая перелопачивать гору дел и составляя свои списки. Работа французскими полицейскими была проделана титаническая, это было видно, но вот аналитикой они не страдали. Даже не зная имени маньяка, я бы его спокойно вычислил, так как в делах были намеки, что могли привести к нему. Я тщательно их фиксировал и показывал старшому, который очень вдумчиво изучал поданные материалы. Алиби мое гарантировано. Случись что, по этим материалам старшой и сам вычислит маньяка после вдумчивого изучения и составления фактов. Я даже тут подстраховался.
Может, кто-то думает, что я отдаю очередную жертву маньяку на заклание. В чем-то это так, но я знал, что в этот раз ребенок спасётся и преступления не свершится, зато у нас появится рисунок с образом преступника, написанный со слов одиннадцатилетней несостоявшейся жертвы. Это мало поможет в розыске, так как испуганная девочка не совсем правильно опишет маньяка, так что и это нам на руку. Да всё нам на руку. Даже то, что наше предположение сбылось.
Но главное не это, я разрабатывал операции по британцам. Они уже на нервах, слепому ясно, что мы близки к разоблачению преступника, а британцы этого допустить никак не могли. Это вон нью-йоркские полицейские умылись и с позором уехали к себе, а британцы продолжали делать вид, что работают по поиску маньяка, гадя нам исподтишка. Короче говоря, они собирались по нашим разработкам первыми взять преступника. Но вот только как это сделать, если мы не сообщаем мелких деталей и папку с нашими выводами Роземблюм носит с собой? Разработать план по изъятию документов? Вряд ли. Подкупить одного из русских следователей? А вот это возможно. Но кого? Конечно же, самого молодого, который хоть и на посылках, но зато знает всё, что нужно. Тем более этот молодой три дня из четырех плотно работал, а вчера погулял по улицам Парижа, не отходя далеко от отеля, заглядывая в магазинчики и с горестными вздохами рассматривая цены. Явный клиент для вербовки.
Вчера я в течение полутора часов погулял в одиночку вполне благополучно, последняя пресс-конференция должна была подстегнуть наших противников, и думаю, при сегодняшнем гулянии что-то да будет.
Никто, кроме меня, обо всем этом не знал. У меня были свои планы и свои цели. Сообщу нашим по факту. Мол, вот, завербовать хотели, а дальше направлю их мысли в нужное русло. Тем более у меня было чем их заинтересовать, после чего они обо всем забудут и дадут мне заниматься своими делами.
В прошлой жизни я с дочкой был в Париже, только жил в отеле на другом конце города. Так вот, среди развлечений были и экскурсии. Мы с дочуркой как раз из аквапарка пришли, а тут собирали группу на осмотр достопримечательностей. Поэтому быстро переодевшись, мы последовали в автобус. И надо сказать, не разочаровались, было очень интересно.
Так вот, к чему я это всё веду. На одной тихой улочке мы остановились у одного жилого здания, стиснутого по бокам другими домами. Для меня стало шоком, когда гид сообщила, что в этом доме с начала пятидесятых годов была резидентура британской разведки, ликвидированная французскими спецслужбами в шестьдесят седьмом году. То есть в следующем году. Так эти фантики бестолковые взяли и открыли в этом здании дом-музей в середине семидесятых, как будто им других достопримечательностей Парижа не хватало. Причем полностью реставрировав всю обстановку, аппаратуру и даже установив восковые фигуры разведчиков. Мы там на сорок минут зависли, разглядывая, как работали разведчики прошлого. Дочка даже в шифровальный блокнот радиста заглянула. Не поняла каракули и стала с интересом изучать радиопередатчик. Под конец гид заявила, что этот музей очень любят посещать британские туристы. Я ржал.