— Шеклболт идиот, — Северус сердито смотрит на него, и Гарри не может удержаться от смеха.
Почему Северус обратился за помощью к Кингсли? Возможно, тот просто узнал, что он жив, и взял дело в свои руки. Северусу это наверняка не понравилось. При этой мысли Гарри улыбается.
— Могу я остаться еще немного? — выпаливает он прежде, чем успевает себя остановить, и заливается краской.
— Если нужно, — вопреки собственным словам, Северус берет бутылку и наполняет его стакан.
Снова начинает играть музыка, в камине трещит огонь, и впервые за долгое время Гарри чувствует тепло.
***
— Гарри?
— Встаю, — он садится и моргает, глядя на обеспокоенную Гермиону.
Как она вошла, ведь камин должен быть заблокирован? Гарри ежится, представляя, как отреагирует Кингсли, узнав, что он забыл о защите.
— Сейчас вечер пятницы, мы подумали, что тебе захочется выйти, — она осматривает комнату, морща нос, и Гарри чувствует раздражение.
— На викторину?
— Да… и просто провести время вместе. Мы давно не собирались.
Она принарядилась к вечеру. На лице легкий макияж, и чувствуется запах духов, кажущихся слишком приторными в застоявшемся воздухе комнаты. Нужно открыть окно, чтобы проветрить, но Гарри не нравится спать с открытыми окнами и дверью. Ему следовало проверить камин. Почему он этого не сделал?
— Наверное, пойду, — ему не по вкусу эта идея, но, возможно, будет полезно выбраться отсюда.
— Отлично, — Гермиона оглядывает его и слегка хмурится: — Ты собираешься переодеваться?
— А нужно? — Гарри опускает взгляд на мятую футболку и замечает пятно. Откуда оно? Он не может вспомнить, когда в последний раз ел. — Да, наверное, нужно.
— Что-нибудь повседневное, это просто “Дырявый котел”, — в голосе Гермионы все еще слышится беспокойство, и Гарри встает на ноги.
— Я на минуту.
Поднявшись на второй этаж, он открывает шкаф. Откуда у него столько вещей? В конце концов он выбирает джинсы и футболку, пахнущую нафталином меньше остальных, и смотрит в зеркало.
Гарри не узнает себя. Лицо темное от щетины, глаза запали, под ними синяки, а скулы острее, чем обычно. Почему он выглядит таким уставшим, если в последнее время только и делает, что спит?
Он умывается холодной водой и чистит зубы. Нет смысла что-либо делать с волосами, они всегда в беспорядке, да и, как сказала Гермиона: это всего лишь “Дырявый котел”.
— Что это значит?
Спустившись вниз, Гарри видит, что Гермиона просматривает его заметки. Он пытается вспомнить, есть ли там что-нибудь о Северусе, но в голове снова каша. Остается надеяться, что нет. В ушах звучит голос ругающегося Кингсли. Нужно быть осторожнее.
— Просто заметки, ничего стоящего.
— Вижу, — Гермиона задумчиво хмурится, и Гарри не нравится выражение ее лица. Он слышит стук. Снова незакрытый кран? Гермиона, похоже, ничего не замечает. Значит, не имеет значения.
— Идем, — теперь, когда Гермиона осматривает его вещи, ему не терпится уйти. Меньше всего он хочет, чтобы она нашла адрес или какое-нибудь упоминание Северуса.
Гарри рад, что Гермиона первой шагает в камин. На секунду возникает соблазн остаться и свернуться калачиком на диване, но тогда она вернется. Вздохнув, он называет адрес “Котла” и вываливается с той стороны.
— Гарри, приятель! — смеющийся Рон хлопает его по плечу. Полупьяный Симус тоже, похоже, рад его видеть.
— Привет, — Гарри чувствует странную застенчивость, как будто больше не знает всех этих людей. Его мысли возвращаются к Северусу. Интересно, чем тот сейчас занят?
— Черт, Гарри, мы не видели тебя целую вечность, — Невилл улыбается ему, и Гарри вынужденно улыбается в ответ, чувствуя, как сводит челюсть.
— Пива?
— Огневиски, — друзья переглядываются, и Гарри в защитном жесте вскидывает руки: — Разве у меня не могут измениться вкусы? Нельзя же вечно пить сливочное пиво.
— Никто не возражает, дружище, — Симус усмехается и кивает на Рона, — Рон просто тормозит.
— О, — Гарри не знает, что ответить, так как потерял способность поспевать за быстрым разговором, и пока все вокруг говорят, молча нянчит свой стакан. Зачем он пришел?
Симус заканчивает рассказ, и все смеются. Гарри, должно быть, пропустил всю соль. Он неловко улыбается, вот только слишком поздно и натянуто.
— У тебя все нормально? — обеспокоенно спрашивает Невилл, и стол замолкает. Гарри стискивает зубы, буквально чувствуя тяжесть чужих взглядов.
— Конечно… Почему нет?
— Просто тебя давно не было, — пожимает плечами Симус. Гарри кажется, будто его упрекают, и ему это не нравится.
— Был занят.
— Все в порядке, тебя никто не обвиняет, — нервно произносит Гермиона. Рон хмурится. Все это неправильно. Светильники в пабе слишком яркие, и голова снова начинает болеть.
Он отворачивается от взволнованных взглядов и замечает стоящего в дверях Кингсли. Тот явно зол и манит Гарри к себе. Снова звучат болтовня и смех. Кажется, никто не заметил.
— Мне нужно на воздух, — Гарри встает, и Рон кладет руку ему на предплечье.
— Ты уверен, что все в порядке? Нужна компания?
— Все хорошо. Правда, — Гарри пытается подобрать слова, но на ум ничего не приходит, и он пожимает плечами. — Просто голова заболела. Последние несколько дней чувствую себя не очень.
— Ладно, — Рон его отпускает. Кажется, он хочет добавить что-то еще, но ничего не говорит, и Гарри выходит навстречу прохладному воздуху.
— Поттер, какого черта ты творишь? — как он и предполагал, Кингсли в бешенстве. Внезапно Гарри понимает, что измучен.
— Я просто выпил с друзьями.
— Ты не понимаешь, что происходит? — Кингсли стучит палочкой по стене, а потом становится почти вплотную к Гарри. — Нельзя шляться по пабам, как будто мы не ведем войну.
— Мы ведем войну? — Гарри тупо моргает. Он не знал о войне, думал, что нужно лишь обеспечить безопасность Северуса.
— Идем со мной, — все еще злясь, Кингсли берет Гарри за руку и уводит от друзей в темноту.
***
— Прошлым вечером я ходил в “Дырявый котел”. Кингсли был не в восторге.
— Представляю. Возьми, — Северус протягивает еще одно письмо, которое Гарри убирает в карман. Привычная рутина.
— Мне не очень понравилось, — в последние дни ему легче говорить с Северусом, чем с кем-то еще. Тот не смотрит на него как на психа и не задает слишком много вопросов.
— Сочувствую.
— Я больше не знаю, как разговаривать с другими людьми, — Гарри боится, что Северусу его слова покажется слишком детскими.
— Если тебе нужно с кем-то поговорить, у меня все равно нет других дел.
— Ты любил мою маму? — Гарри не понимает, почему задал этот вопрос, так как уже знает ответ и не уверен, что хочет его услышать.
— Я долго в это верил, — по крайней мере, Северус честен. Внезапно он ухмыляется: — Однако стало очевидно, что мои склонности лежат в иной плоскости.
Гарри чувствует жар, когда понимает, что тот имел в виду. Понимает очень хорошо, хотя никогда никому об этом не рассказывал. Он вертит стакан в руке, избегая чужого взгляда, но знает, что за ним наблюдают.
— Я понимаю.
— Вижу, — Северус говорит мало, и каждое его слово что-то значит. Гарри поднимает взгляд, осознавая, что тот действительно его видит. И знает. Лучше, чем кто-либо другой в последнее время.
— Я рад, что ты все еще жив.
— Иногда я от этого не в восторге, — усмехается Северус. Гарри улыбается.
Он делает глоток и откидывается на спинку дивана, чувствуя, как шеи касаются длинные пальцы. Вздохнув, Гарри расслабляется под успокаивающим прикосновением.
— Не знаю, что бы делал без тебя.
— Т-с-с, — не прекращая поглаживать, Северус притягивает его к себе.
Гарри с радостью погружается в объятия.
***
— Я решил рассказать о тебе Рону и Гермионе. Я могу им доверять. Уверен, что могу, — Гарри с напряжением ждет ответа, чувствуя, как жжет карман очередное письмо.
— Думаешь, стоит? — Северус поднимает бровь, и Гарри пожимает плечами.