Сую Авроре в руки букет, а пакет с кошаком опускаю на пол. Не на голову же ей его ставить.
Котенок нюхает веник и молчит. Жду в ответ что-нибудь язвительное, но вместо этого происходит неожиданное: именинница укладывает цветы на кровать и бросается мне на шею. Ее ванильно-цветочный запах ударяет в нос, сиськи упираются в грудь, а за воротник футболки начинают течь слезы.
— Я первый раз одна в этот день, — всхлипывает Котенок. — Первый раз без мамы и Кэрри… так по ним скучаю…
Я застываю как истукан, не в силах пошевелиться.
— А отец? — спрашиваю зачем-то.
Лучше бы не спрашивал.
— Папа давно умер.
Осторожно обнимаю ее за талию и слушаю, как она всхлипывает. Ну я же не последняя скотина.
— Хватит хныкать, Котенок. — говорю, когда футболка на спине становится критически мокрой. — Когда в шестьдесят сиськи и задница обвиснут — будешь рыдать. А сейчас-то чего тебе плакать.
Отстраняюсь и заглядываю в зареванные глаза:
— Природу свою понаряднее пакуй и через полчаса встречаемся в фойе.
Котенок непонимающе хмурит лоб и вытирает рукавом подтеки из носа:
— Зачем?
Ни на секунду не пытается облегчить мне участь чмошника-Ромео.
— Там в цветах мята что-ли была, Котенок? Чего так соображаешь туго? Праздновать двадцатидвухлетие идем. С устрицами и шампанским.
14
Аврора
Мое состояние меня очень сильно беспокоит. После того как Хейден на один день из ворчливого деспота вдруг превратился в очаровательную обаяшку, я вдруг овладела суперспособностью замечать то, чего раньше не видела. Например, какие у него густые загнутые ресницы, длинные пальцы и что нос, кажется, был сломан. Последнее, как не странно, делает его еще более привлекательным в моих глазах. И еще у Хейдена Гаррисона очень сексуальное тело. Когда после гонки он расстегивает свой комбинезон, демонстрируя свой мокрый от пота торс а-ля Макконахи в лучшие годы, у меня возникает нездоровое желание стать полотенцем, которым он его вытирает. В общем, дерьмо какое-то со мной творится, и необходимо срочно это прекращать.
А еще он подарил мне такого миленького голубоглазого котеночка на цепочке, который теперь висит у меня на шее и напоминает о том, что звезда не такой уж говнюк и бука. Потому что не мог говнюк и бука выбрать такую прелесть.
— Спасибо за подарок, Хейден. — поглаживаю пальцем гладкий кошачий хвостик. — мне очень приятно, но, правда, не стоило. Вы, наверное, долларов сто на него потратили.
Несколько секунд звезда непонимающе хлопает ресницами, после чего издает протяжный вздох и бормочет:
— Могу себе это позволить.
— Мне очень нравится, — искренне улыбаюсь ему. — Я не слишком люблю украшения, но ваш подарок буду носить.
Оуу, звезда что, тоже улыбается? Под отросшей щетиной и не разберешь. Нет, он точно улыбается, но старательно это маскирует.
— Сегодня последний свободный день перед гонкой. — говорит Хейден. — Думаю, хорошо будет поехать в город после дневного сна Майкла. — Пригвоздив меня к полу пристальным взглядом, добавляет: — Ты тоже едешь с нами.
И вот снова. Это непонятное радостное дребезжание в груди и желание завизжать от восторга. Почему? Потому что звездный монстр берет меня с собой на прогулку? Откуда во мне эти инстинкты чихуахуа?
Визги я все же решаю попридержать и в ответ просто киваю в достоинством чопорной английской леди.
— Пойду укладывать Майкла спать. Устройство двигателя внутреннего сгорания он выучил наизусть, поэтому, думаю, стоит перейти к трансмиссии.
Звезда одобрительно машет головой и выходит из комнаты. Это он сейчас меня молча похвалил? Чудеса.
В течение получаса я читаю Майклу о составляющих сцепления, что-то там про корзину и диски, и о важности выжимного подшипника… муть страшная. К счастью, малыш засыпает до того, как я успеваю перейти к коробке передач, иначе голова бы взорвалась от обилия скучных терминов. Все же гораздо приятнее ездить в автомобиле, чем изучать его внутренности.
Аккуратно прикрыв дверь, выхожу в гостиную и упираюсь глазами в Хейдена, развалившегося на диване. Он одет в трико и футболку, а босые ступни задраны вверх. Никогда не замечала в себе тяги к мужским ногам, но голые звездные подошвы кажутся безумно привлекательными. Это пребывание в Европе пагубно сказывается на моем американском темпераменте. Недаром все извращенцы родом отсюда… Дали, маньяк Де Сад… старикашка Фрейд. Наградили здоровую меня нездоровым футфетишем.
— Майкл уснул, — отвожу взгляд от скрещенных ног. — Я побуду у себя в номере, пока он не проснется.
Хейден быстро пробегается по мне взглядом и, кивнув, поднимается в дивана. Идет меня провожать. Лучше бы не шел, потому что я безошибочно чувствую его испепеляющий взгляд на своей пятой точке и начинаю жутко волноваться.
— Позволь мне, — слышу хрипящий рокот рядом со своей макушкой, едва подойдя к двери. Прерывистое дыхание щекочет мне ухо, пока звездная рука тянется из-за спины, чтобы открыть дверь, а звездное тело плотно прижимается ко мне сзади, лишая способности дышать. Ох, а чемпионам по статусу положено вечно ходить с несгибаемым стояком? И почему я не отстраняюсь, а, молча жмусь к нему задницей? Вот же блядская Европа!
Больше книг на сайте - Knigoed.net
— Котенок… — хрипит чемпион мне в ухо, от чего кожа моментально покрывается полчищем мурашек.
Божечки… Хочу, чтобы он содрал с меня эти чертовы шорты и грязно поимел возле двери, хочу, чтобы отшлепал меня, хочу-хочу его язык у себя во рту.
— Мне нужно в номер, сэр. — выдавливаю сквозь зубы, в то время как мой возмущенная вагина орет: «Год! Гоооод без секса!!У меня уже девственность заново отросла. Ну пожалуйста, познакомь меня с чемпионским братишкой поближе — он мне даже через штаны очень нравится»