Не прекращая сосать ее рот, перемещаю руку на пуговицу ее джинсовых шорт. В ответ Котенок издает мозговыносящий стон и вцепляется пальцами мне в волосы. Жмется всем телом, бедрами, сиськами и жадно толкает язык мне навстречу. Стерва хочет меня. И меня так это радует, что я со стоном приспускаю себе в штаны. Еще никогда в жизни я так не хотел оказаться в женщине. Даже, блядь, к финишу ехал не с таким рвением.
Трахаю теплый рот языком, пока стягиваю с нее шорты, а Котенок в это время с задушенными всхлипываниями раздирает молнию моей ширинки. Тонкая кружевная тряпка, гладкая кожа без единого волоса, горячие набухшие складки, между которых я протискиваю пальцы. И снова стон, от которого лопаются яйца.
— Мокрая стерва. — подушечками растираю чувствительную кожу. Помучил бы ее еще, вот только у самого терпения ни на цент, поэтому снова выгрызаюсь в цветочный рот и загоняю в сочную плоть пальцы. Горячая, тесная, истекающая влагой. Уничтожит мой член еще на входе.
— Хочешь быстрее, Котенок? — сжав ладонью густые волосы, оттягиваю назад ее лицо. Аврора жмурит глаза и, захлебываясь вдохами, трясет головой.
— Да… Пожалуйста, да.
— Услуга за услугу, Котенок. За это придется трогать меня.
И снова порочный стон и теплая ладонь, которая ныряет под резинку боксеров и смыкается на члене. Блядь, даа. Несколько жадных движений назад и вперед, и я готов залить ее собой.
Долго мне сдержаться, поэтому я вытаскиваю пальцы из раскаленного плена и ногой стягиваю с Котенка шорты. Ее голая задница в моих руках, та, о которой я мечтал с того самого сортирного дня: тугая и упругая с нежной кожей. Заношу ладонь и закрываю свой давний дрочильный гештальт: со звонким шлепком опускаю на ягодицу. В ответ Котенок незамедлительно прогибает поясницу и выпячивает зад, сдавливая мой член в ладони так, что искры валят из глаз.
— Затрахаю, стерва. — рычу ей в ухо. Аврора и здесь удивляет: впивается мне в губу до соленого привкуса и обвивает бедра ногами, впаивая горячие мокрые складки в мой член.
— Так уверен в себе? — мурлычет, касаясь губами моего носа. — Ты ведь уже не молод.
Стерва.
— Ты будешь за это извиняться, — предупреждаю ее, перед тем приставить член к раскрытому входу и до упора упустить на себя ее задницу.
Громкий всхлип оглушает, отдаваясь тугой волной крови в члене. Блядь. Стервозная вагина. Узкая и такая горячая, как я и представлял. Котенок падает мне на плечо и, впившись зубами в мочку, умоляюще выдыхает: «Еще» Будет ей еще, пока головые связки не сотрет. Только на моих условиях.
— Сними футболку, Котенок. — приказываю, продолжая насаживать ее задницу себе на член. — Хочу видеть твои сиськи, когда я трахаю тебя.
Котенок отлепляется от моего плеча и покорно сдирает с себя футболку. Смотрит на меня расширенными зрачками и, не переставая кусать губу, сбрасывает лифчик.
Блядь…ее грудь. Тугие полушария, покрытые гусиной кожей с твердыми розовыми сосками. Проглотив собравшуюся слюну, тянусь к ним ртом и обхватываю острую вершину губами. Сладковато-цветочный вкус играет на небе — мой чистый наркотик. Хочется еще и еще, пока не одурею от передоза, поэтому я прикусываю и тяну сильнее, заглаживая боль языком под симфонию умопомрачительных стонов.
Охи и всхлипывания надо мной становятся все более неистовыми и беспорядочными, и члену становится так тесно, что позвоночник начинает ломить.
— Кончай, стерва. — освободив сосок, ловлю зубами припухшую губу и наблюдаю за искаженными похотью чертами. — Чей член тебя трахает?
Котенок измученно стонет и сдавливает веки, словно они способны помочь ей молчать. Упругое тело начинает содрогаться в моих руках, и мне приходится стиснуть зубы от бешеной пульсации влажных стенок, в которые я не могу перестать долбиться как одуревший.
— Твой, Хейден. — выдыхает Аврора с финальным стоном. При звуке своего имени, произнесенного ее голосом, я как впечатлительный старшеклассник начинаю кончать.
17
Аврора
Оу. Оу. Оу, чтоб меня. Вот это чемпионский жезл. Божечки, и вот это звездуля все это время прятал в штанах. Знаю, что завтра я об этом пожалею, но, черт подери, сейчас мне кажется, что год засухи стоил того, отпраздновать его окончание так. С фанфарами, фейерверками и восторженными аплодисментами в исполнении моей вагины.
Когда шум оргазма стихает, я отлепляю голову от плеча Хейдена и осторожно интересуюсь:
— А можно поставить меня на ноги?
Мне совершенно точно нужно в душ, чтобы смыть чемпионские сперматозоиды, щедро залившие мои бедра. Постоять там до тех пор пока Хейден и его оргазмический пенис не уберутся из моего номера, после чего собрать чемодан и покинуть чертову Европу, свернувшую мне мозги набекрень. Переехать в Зимбабве и всю жизнь замаливать грех получасовых скачек на звездном члене, спасая вымирающие виды флоры и фауны. Отличный, кстати, план.
Но у звезды другое мнение на этот счет. Он пронзает меня почерневшими глазами и переходит к угрозам:
— Я же сказал, что затрахаю тебя, Котенок. Думаешь, я разбрасываюсь пустыми обещаниями?
Его коварный деятельный язык снова у меня во рту: заставляет дрожать все тело и промежность ныть в воскресшем желании второго раунда. Ну а раз уж план умереть от стыда все равно откладывается, без раздумий крепче сжимаю его шею и целую в ответ.
— Мне нужно смыть с себя… — бормочу, обсасывая его губу. — Я же вся…
— Пусть останется так. Мне охеренно нравится.
Хейден относит к кровати и опускает на пол. Обхватывает ладонью шею и снова целует, как делает только он: дерзко, порочно и глубоко.
— На колени, задницей ко мне, Котенок. — приказывает, отстранившись, и для убедительности коротко лупит меня по заднице. — Быстро.