— Я поставил камеру в номере. — отвечает Хейден и, положив руку мне на бедро, настойчиво сжимает: — Залезай на член, Котенок. Шоу твоих скачущих сисек стоит того, чтобы позволить себя трахнуть.
Ох, уж этот грязный звездный рот и грязная я, которую он так сильно заводит. Упираюсь ладонями в татуированную грудь и под радостные писки влюбленной поэтессы осторожно опускаюсь на звездный жезл, пока тот не заполняет меня до отказа. Шумно сцедив воздух сквозь сжатые зубы, Хейден приподнимается на локтях, и жадно впивается в мой сосок губами. Честно говоря, его одержимость грудью начинает наводить на мысль о продолжительном грудном вскармливании. Да он же ни дня без сисек не может.
Доведя меня до исступления своим коварным языком и движениями его внушительным сообщником снизу, Хейден кладет руки мне на бедра и, придерживая зад, изучающе смотрит на меня.
— Ты трахалась с ним, Котенок?
Я вскрикиваю, потому что в этот момент он резко опускает мою задницу вниз, одновременно толкаясь вверх бедрами, словно хочет познакомить свой член с моим желудком. О чем он говорит вообще? С кем трахалась? Я тут пытаюсь не стонать слишком громко, чтобы весь персонал гостиницы не сбежался в мой номер.
Звезда повторяет манипуляцию, заставляя меня жмуриться и всхлипывать, и снова требует:
— Отвечай, Котенок. Сколько раз тебя трахал черепаха Пежо?
Оу. Любопытный дом пытается выбить из меня признание членом.
Не дожидаясь его последующих движений вытягиваюсь струной и сама опускаюсь вниз, наблюдая, как чемпионские глаза ярко вспыхивают.
— Какая теперь разница, Хейден, — толкаюсь снова и, положив пальцы на соски, начинаю их поглаживать. — Я же не спрашиваю о твоих ночных похождениях.
Ох, как и приятно хотя бы ненадолго почувствовать себя на коне. В буквальном и переносном смысле. Когда титулованный скакун смотрит на тебя так, словно хочет боготворить и сожрать. Поэтому продолжаю двигаться на нем, упиваясь наслаждением и властью, до тех пор пока звезда с грозным рычанием не отрывает свой торс от кровати и не впаивает ладони мне в бедра.
— Блядь, отвечай, — задевает губами мой подбородок, натягивая мое тело на себя как резиновую куклу из секс-шопа, пока признание не вылетает из моего рта прерывистым мяуканьем:
— Да мы просто мультики посмотрели и все.
Хейден на мгновение прекращает свои скоростные фрикции и, зло прищурившись, заглядывает мне в глаза:
— Мультики?
— То что ты полторы недели имеешь меня во всевозможных позах, не означает, что я шлюха! — обиженно рявкаю.
В глазах Хейдена мелькает изумление, которое сменяется чем-то отдаленно напоминающее от радость. Он и правда думал, что я после одного ужина перед Кларком раздвину ноги? Пффф.
Сграбастав талию, звезда переворачивает меня на спину и нависает надо мной, так что его длиннющие ресницы касаются моего лица.
— Нет, я не думал, что ты шлюха, Котенок. — толкается в меня звездным болтом, а от проникновенных ноток в его голосе по коже бегут мурашки. Моя чертово сентиментальное сердце и его сообщница-вагина.
И затем обрушивает на меня поцелуй, оставляющий на простынях вместо меня лишь ванильное пятно. Ох, как же тяжело будет возвращаться в Рентон.
*********
— Следующий вопрос: какой привод у папиной машины, Рора? — продолжает автомобильную викторину Майкл, пока я, с трудом сдерживая негодование, наблюдаю как две девахи из Ред Булла, выглядящие как шлюховатые копиями Харли Квинн, трясут перед Хейденом своими буферами, напоминающие упакованные в латекс младенческие попки.
— Ээмм… боевой?
— Полный, — разочарованно тянет Майкл. — Ты меня совсем не слушаешь, Рора.
Просто я не умею делать два дела сразу: отвечать на сложные вопросы и пытаться воспламенить девкам волосы взглядом. Звездуля тоже хорош: снова стянул верх от комбинезона и светит своими вытатуированным крестом и потными кубиками. Там между прочим несколько моих царапин осталось, но для промоутерш энергетического пойла это, скорее, жирный плюс в копилку звездного жезла. Я, что, ревную? Да, да, черт подери, ревную. Еще как ревную.
Когда одна из девах, кокетливо встряхнув хвостом, касается пальцами звездного плеча, я уже готова зарычать. Почему бы Хейдену сейчас не выпустить наружу свое демоническое альтер-эго: пару раз рыгнуть пламенем и разразиться саркастической тирадой? Но вместо этого он продолжает вести себя так, словно находится на съемках рекламы зубной пасты. Ой, да перестань ты уже, наконец, улыбаться.
Оставив Майкла продолжать свою автомобильную викторину среди механиков, натягиваю на голову широкополую шляпу, чтобы не получить солнечный удар, и бегу в туалет. Мочевой пузырь с десятицентовик, чтоб его.
Ну и по дороге к заветному унитазу меня, по сложившейся традиции, ловит рука. Но на этот раз не мозолистая и широкая, а узкая и костлявая. Лесли Флэтч пробралась в стан поедателей лягушек.
— Что-то срочное? — оглядываю ее лицо, и мысленно недоумеваю, как получилось так, что слои штукатурки еще не смыло с потом в ее силиконовое декольте.
— Хотела перекинуться с тобой парой слов, няня-шлюха. — язвительно скворчит Лесли. Ох, теперь понятно, почему тогда в Швеции я ее не сразу узнала: с таким змеиным языком ей приходится подправлять сопатку также часто как усопшему поп-королю.
— Тогда поторопись, бабуля, потому что в противном случае я могу помочиться прямо на твои стриптизерские подковы.
Не знаю, что Лесли больше задело в моей фразе: намек на нашу почти десятилетнюю разницу в возрасте или ремарка про туфли, но ее взгляд становится очень злым.