Но, кажется, Барбара с ипподромным сленгом знакома лишь частично, потому что она принимает вторую настырную попытку проникнуть в стойло:
— Какие планы после? Я немного расслабляюсь между съемками. Не хочешь мне в этом помочь?
Со вздохом оглядываю безупречное лицо и красиво упакованные сиськи и мотаю головой:
— Неа, не хочу.
Вот они, будни троекратного чемпиона мира: выпить виски в компании озабоченного штурмана, по возвращению домой прочитать книжку сыну, выслушать младенческие наставления о том, как было бы лучше, если Аврора жила с нами и снова уныло передернуть. Затянувшийся день сурка, блядь.
— Ну как хочешь, — фыркает оскорбленный Секрет Виктории, до которой наконец дошло, что мой пенис не настроен на гостеприимство. — Хорошего вечера.
А пока Барбара, цокая каблуками, уносит свой подиумный зад, делаю пятый глоток под разочарованный голос Роба:
— Ну ты и мудак.
Чемпион мира, дрочила, мудак и импотент. Я чертовски многолик.
Киваю в знак согласия и прошу непрерывно глазеющего на меня официанта принести счет. Хочется домой.
— Кстати, а почему ты до сих пор не дал интервью? Я устал за тебя отдуваться.
А хрен его знает. У меня какая-то ментальная апатия наступила. Словно долго к чему-то стремился, а когда получил, то не знаешь, что с этим делать. В третий раз стал чемпионом и что дальше? Как и раньше тусить по барам и скалить зубы в журналистские камеры? Это я проходил дважды и в третий раз так уже не вставляет. Трахать телок, раздвигающих ноги при звуке моего имени? Они же не со мной трахаются, а с моим титулом. И если раньше меня это устраивало, то сейчас почему-то нет. Все стерва-Котенок и ее волшебные сиськи. Словно в мозги и в трусы кошачья шерсть забилась.
— Нет, времени, бро. — пожимаю плечами, после чего Роб напускает на себя вид гуру психоанализа и подается вперед:
— Это все из-за секси-няни, да? Так и знал, что ты ее трахнул.
— Заткнись, — откликаюсь беззлобно и делаю финальный глоток. Пора остановиться, а то Майкл останется без автомобильной сказки.
— Да позвони ты ей, бро. Девка улет, и Майк ее обожает.
— Я написал ей сообщение. — выдавливаю из себя признание, которое кислотой выжигает мне внутренности. — Она не ответила.
Роб смотрит на меня как заспиртованную четырехглазую жабу в музее кунсткамеры. С жалостью и отвращением.
— Какой же ты убогий, чувак. Какой следующий шаг? Начнешь подкладывать записки под дверь?
Блядь, я предложил ей встречаться и написал сообщение. Этого что, мало?
— Она молода, чувак. Учится в университете. У нее вся жизнь впереди. В один прекрасный день она решит, что ей надоело нянчится с чужим ребенком, или захочется кого-нибудь помоложе. У нас разница восемь лет.
— Ты за своего преждевременного сдохшего дружка что ли переживаешь? — насмешливо щурится Роб. — Что не сможешь жарить няню до семидесяти? Ей тогда за немного за шестьдесят будет, может, и у нее пыл поуменьшится.
— За это я не переживаю, — рявкаю я и мои оскорбленные трах-возможности. В семьдесят стать импотентом? Еще чего.
— Тогда я тебя не понимаю. В кои-веки появилась телка…. — Роб ловит мой предупреждающий взгляд и смущенно откашливается: — девчонка, из-за которой ты только что на моих глазах совершил самый мудацкий поступок, отвергнув домогательства модели нижнего белья, и что делаешь ты? Ссышь прямиком в свои дизайнерские брюки.
— Ты не понимаешь…
— Чего я не понимаю? Что после твой сучки — жены ты остерегаешь баб? И чего, сдохнешь в одиночестве и лишишь Майкла возможности когда-либо иметь мачеху с шикарной задницей и классными сиськами?
— Хватит проповедей, чувак. — вкладываю в счет сотку и поднимаюсь. — Барбара еще здесь на случай, если твой крошечный член хочет попытать счастья. Она сейчас как раз чувствует себя отверженной и тебе вполне может обломиться.
— Спасибо за совет, бро. — несется мне в спину. — А надо моими словами все же подумай.
Я возвращаюсь домой на такси, едва не свихнувшись от бесконечного трепа водителя, который как назло оказался фанатом авторалли и узнал меня даже несмотря на натянутую по глаза бейсболку. Кажется, и правда пора завязывать играть улыбчивого имбецила на публике и начать открыто слать на хер всех неугодных. Чемпион мира я или нет?
Захожу в одинокую пустоту гостиной и обнаруживаю притаившуюся на диване Мисс Барашкис.
— Ваш сын уснул, мистер Гаррисон, — блеет дрожащим голосом, вскакивая на копытца. — Вам нужно что-то еще или я могу идти?
— Идите. — машу рукой. На хрена я вообще ее нанял, если она меня даже в темноте бесит.
Барашкис, цокая пятками так быстро улепетывает к выходу, словно не может поверить, что вышла из моего дома живой. Оставшись один, откидываюсь на диван и несколько минут таращусь в глухой экран телевизора, после чего достаю трубку и звоню своему Тедди, своему бывшему вагинопоставщику, на котором в виду моей свалившейся эректильной моногамии остались лишь скромные обязанности агента.
— Тедди, Спорте Анлимитед все еще хотят интервью со мной?
Не дослушав эмоциональное повествование о том, как хотят и не только они, прошу Тедди заткнуться и резюмирую:
— Скажи, что я готов. — И чтобы уберечь уши от его радостного верещания, вешаю трубку.
28
Аврора
— За начало учебы! — радостно восклицает Тэмми, ударяясь бокалом вина о мой увесистый стакан с пивом.
Бормочу «угу» и делаю затяжной глоток. Все-таки этот Гиннес ужасное пойло. Молочный коктейль со взбитыми сливками пришелся бы мне по душе гораздо больше, но мне вроде как двадцать два, на часах девять вечера, и мы тут начало учебы отмечаем. Значит, буду давиться.