По меркам этого мира, отец проявил неслыханную щедрость, желая инициировать меня силой, что производит оазис. А Пирт боится, что я окажусь сильнее его и оазис примет меня в качестве правителя, аронта. Интересно, что заставило его так думать, ведь все знают, что Илиана слаба. Ее источник не может пропускать много энергии и управлять оазисом она не сможет.
Для меня оазисы мира Мирсуса это чудо. Они появляются по воле магии и стать владельцем может лишь тот, кто силен, тот кто сможет держать в узде эту силу.
Говорят, раньше оазисы летали, но потом была катастрофа, куда уж без нее и все оазисы остались лишь на земле. И появляются они сами по себе в разных местах и владельцем и основателям рода станет тот, кто первый на него взойдет. Так повезло предкам Немисилов несколько тысяч лет назад.
– Не беспокойся братец, мне не нужен твой оазис, у меня будет свой.
Я, конечно, преувеличивала, и даже не надеялась на свой оазис, хотя, если в мужья мне достанется богатый дракон не исключено, что оазис у него будет. Правда, драконы зовут их долинами. Как–то спокойно я воспринимаю, что у меня будет муж, да еще дракон. При этом слове внутри все замирает от неприязни, но это остаточные вибрации души Илианы. Мне же драконы ничего плохого не сделали, по крайней мере, пока.
– Ты будешь нищенкой, – Пирт не знал, как уколоть меня побольнее, еще не научился быть безжалостным и все на что его хватало, это пройтись по моей внешности, – Тебя отдадут в самый занюханный клан и будешь всю жизнь стирать шкуры убитых животных, там ведь даже постели нормальной нет.
– О, тогда, тебе точно не нужно беспокоиться братец, – зубы подростка скрипнули от злости, – Я сгину в далёком краю никому не известной крестьянкой. Пусть так. А теперь не хотел бы ты уйти в свои покои и там предаться злорадному хохоту, я, знаешь ли, еще слаба, а нужно набраться сил перед грядущими невзгодами.
Я нагло прикрыла глаза и даже немного всхрапнула. Никто из провожатых Пирта и рта не открыл. Когда говорят высшие, низшие молчат, пока их не спросят, так тут заведено. Братец шумно выдохнул и резко развернувшись, пошел прочь. Я довольно улыбнулась, тогда я еще не знала, что мои слова пророческие.
Отступление
Жизнь Арона Смаргла, давно потеряла смысл. Он прожигал её, гуляя по низкосортным долинам, где процветало беззаконие, предаваясь пьянству и разврату. Иногда он брался за сомнительные контракты, где не нужно было много знать, а лишь выполнять работу. На жизнь ему хватало. Хотя какая это жизнь, бесконечные запои, дальние полеты, стычки с другими наемниками, не о такой жизни, когда–то мечтал Арон Смаргл, наследник семьи и надежда клана.
Арон обвел взглядом забегаловку, в которой он сидел уже пару часов и вернулся к початой бутылке. Зверь внутри ревел и требовал полета, но Арон отключил регенерацию в своем теле, драконы так могут и методично напивался.
– Арон Смаргл? – К его столику подошел хорошо одетый дракон. Арон взглянул на него мутными глазами и икнул:
– А кто его спрашивает?
Франт поморщился от запахов немытых тел и ядреной сивухи, что в достатке витали в воздухе и прикрыл нос надушенным платком. Выпивохи радостно кивали на него и смеялись.
– Я по поручению Пирина Смаргла его брата, мне велено передать письмо.
– Ну давай, я Арон, – мужчина кое-как, налил себе выпивку, вытер руку о штаны и протянул ее к курьеру, при этом, он повернулся так, чтобы курьер увидел на его виске перечёркнутый знак рода. Такие знаки получали только те, кто рожден в семье и подделать такую татуировку невозможно.
Франт без слов отдал светлый конверт с черной сургучной печатью и остался ждать ответа.
Арон без слов сломал печать и развернул небольшой листок.
«Брат мой, я давно не писал тебе, виноват, но теперь только ты можешь мне помочь. После того как получишь это послание приходи в «Дом Весенних цветов», я буду ждать тебя там. Твой брат Пирин.»
Арон Смрагл давно не получал вестей из дома, и сейчас письмо от брата разбередила старую незаживающую рану. «Что ему понадобилось», думал он про себя, но разум его просыпался от запоя, а включённая регенерация быстро выводила из организма токсины алкоголя.
– Передай ему, что я буду, – коротко и уже совсем другим голосом сказал Арон курьеру. Потом он проследил, чтобы франт ушел и тяжело вздохнул.
Арон уже стал забывать, что родился во влиятельной семье сильного клана. Стал забывать, что когда–то горел идеями и имел много планов. Это было давно и виделось ему дымкой, миражом… Он манит его забытыми ощущениями, ласковыми руками мамы, похвалой отца, пикировками с братом, красивым домом, приятными женщинами, все это когда–то у него было. Арон встряхнулся как пес, выкидывая из головы ненужные мысли. Он все это оставил и не жалеет, что, было бы сейчас с ним, останься он там, где все напоминало о ней, о них...
Дракон встал, кинул на стол пару серебряков и пошел на встречу с братом. По идее нужно было хотя бы помыться переодеться, но Арону было лень. А вот желание увидеть брата появилось. Что он забыл в этой долине, неужели прилетел, только чтобы встретиться с ним. Значит, случилось что–то серьезное.
Таверна, которую указывал Пирин, была единственной нормальной таверной в этой долине. Арон глубоко вздохнул и отбросив все сомнения, вошел внутрь. Здесь, конечно, было намного лучше того притона, в котором Арон напивался, но до роскошных гостиных комплексов долины клана, явно недотягивает.
– Арон Смаргл, – сказал он мрачному трактирщику за стойкой, – меня ждут.
– Двадцать пятая комната, – сказал трактирщик недовольно, – и не драться мне там, – предупредил он дракона.
Арон хмыкнул, совсем распоясались люди. Даже самый захудалый маг строит из себя повелителя долины. После того как драконы потеряли свою столичную долину, а вместе с ней и императора, силы их заметно пошатнулись.
Бездновы чароги с их магией, уничтожили самых сильных драконов, и ждали, когда остальные перегрызут друг другу глотки. Пока очнулись, успокоились, от драконьего племени остались лишь жалкие остатки. А чароги захватывают все больше оазисов, процветая, как никогда.
Главная боль драконов, привязка долины к роду, человеческие тела не имеют магии, а драконьи ипостаси не так сильны, как у древних предков. Привязать к себе цветущий рай в пустыне удается не всем, поэтому и берут в кровники людских магов, чтобы те помогали магией. Поэтому и к людям в землях драконов лучшее отношение чем у чарогов где те обычные слуги.
Арон замер перед дверью, потом откинул сомнения и открыл ее.
Пирин не сильно изменился, стал массивней, а глаза потеряли юношеский блеск и азарт. Нос с горбинкой, поджатые губы, нахмуренные густые брови, Арон словно смотрел на самого себя, братья были похожи.
– Ну здравствуй, – Пирин раскрыл объятия и крепко сжал плечи Арона, тот сипло рассмеялся:
– Тихо ты задушишь.
Пирин отпустил брата и осмотрел его с ног до головы. Впервые Арону стало стыдно за свой вид. Но он не показал этого брату, уселся в кресло, которое жалобно скрипнуло и спросил:
– И что вынудило наследника Смарглов покинуть цветущую долину?
– Не ерничай, – Пирин, тяжело сел напротив брата, – если тебе интересно у родителей все хорошо.
– Я рад, – Арон всегда был скупым на слова и эмоции, предпочитая переживать все в себе. Может, это и было его проблемой. Пятнадцать лет он переживал смерть жены и ребенка, и не находил в себе сил отпустить их, чтобы жить дальше. – Так что тебе нужно?
Пирин словно перед прыжком в бездну глубоко вздохнул и вцепился пальцами в подлокотники кресла.
– Ты знаешь, что драконы и чароги заключили мир, – и увидев, как Арон кивнул, продолжил, – Совет обязал наш род взять к себе женой чарогу.