— Я еще ни разу не видела такой красивой пары. Вы с мастером Вирджилом похожи на прекрасных ангелов, спустившихся прямо с небес! Все вами любовались, уж я-то знаю!
— Свадьба была великолепной. Еще больше мне хочется пожить в этом милом доме, который нам обоим так дорог, — ответила Грейсила.
— Можете на нас положиться, миледи, никто не узнает, что вы остаетесь здесь. Его светлость просил оставить только старых проверенных слуг, а они умеют держать язык за зубами. Никто вас не потревожит.
— Спасибо, — улыбнулась девушка.
— Когда вы решите вернуться, — многозначительно понизив голос, сказала экономка, — мы с Миллетом позаботимся о том, чтобы нанять столько слуг, сколько потребуется. Этот дом станет еще лучше, чем прежде.
Грейсила представила, как оживет старинное здание, как откроются все двери и засверкают вымытые окна, как лакеи в новеньких ливреях встанут у каждой лестницы, а Миллет достанет из огромного шкафа серебро.
Ей нравилось фантазировать, но сейчас все ее мысли были поглощены только Вирджилом.
Как приятно было увидеть в большой обеденной зале со вкусом убранный стол, на котором сверкали два прибора, а свечи в высоких канделябрах отбрасывали длинные тени на кружевную скатерть. В старинной вазе стояли только что срезанные белые розы, источавшие нежный аромат. Грейсила знала, почему Вирджил выбрал именно белые розы: он часто сравнивал ее с этим цветком.
Теперь они ужинали вместе там, где он обычно сидел в одиночестве, в то время как она — тоже одна — была наверху, в комнате Елизаветы. Отблески пламени искрились в ее бриллиантовом ожерелье, и радужными всполохами играли подаренными Вирджилом звездами. Когда он принес их, уложенные одна к другой на синем бархате маленькой изящной шкатулки, Грейсила была в восторге. Теперь эти звездочки украшали ее прическу и платье, а обручальное кольцо с огромным сапфиром, обрамленное маленькими бриллиантами, несказанно шло к ее синим глазам.
Но даже такие подарки не волновали ее.
Венчание по-настоящему объединило их. Теперь они навеки стали единым целым, и это ощущение так сильно и живо присутствовало у обоих, что не было необходимости говорить об этом.
Когда обед подошел к концу, лорд Дэмиен, отказавшись от предложенного Миллетом портвейна, взял Грейсилу под руку, и они медленно, наслаждаясь каждым шагом, пройденным вместе, вышли на террасу.
Небо все еще сияло летней синевой, но на западе его уже позолотил огненный диск заходящего солнца. Над верхушками деревьев, зеленым кольцом обступивших лужайку, кудрявились легкие июньские облачка, розово-пурпурные в лучах заката, они отражались в зеркальной глади озера и придавали тихому вечеру еще больше очарования.
— Как красиво! — воскликнула Грейсила — И все это наше!
— Я всегда мечтал об этом, — ответил лорд Дэмиен, но смотрел он только на Грейсилу.
Она улыбнулась ему в ответ, и Вирджил в который раз с восхищением подумал, что ее улыбка — самая прекрасная в мире. Он снова нежно взял ее под руку и повел вниз по мраморным ступенькам.
— Куда мы идем? — спросила Грейсила.
— А как ты думаешь?
— На наше место?
— Конечно, куда же еще?' Хотя однажды я уже попрощался с ним, когда решил навсегда уехать из Англии.
— Забудь об этом, пожалуйста, — попросила его Грейсила. — Теперь мы навеки под защитой Небес, которые чудесным образом соединили нас с тобой.
— Ты счастлива? — спросил лорд Дэмиен.
Грейсила засмеялась своим серебристым смехом:
— Ты еще спрашиваешь! Да я готова танцевать и петь от счастья, летать по небу и бегать по воде!
— Я тоже. Но мне все еще страшно.
— Страшно?
— Мне кажется, что я еще недостаточно наказан судьбой за свои грехи. Я недостоин такого совершенства, как ты, Грейсила.
Она нежно прижалась щекой к его плечу.
— Ты слишком принижаешь себя. Я предпочитаю видеть тебя надменным и пугающим, таким, каким ты предстал передо мной в первый день, — пошутила она.
— Надменным и пугающим? — переспросил Вирджил. Он не смог удержаться от смеха. — Так я до сих пор так выгляжу?
— Нет. Я скоро поняла… что это просто фасад, маска, и открыла твое истинное лицо, твою душу.
— Секрет мужчин в свободе духа, — пробормотал про себя лорд Дэмиен, а вслух произнес: — Нет, я не свободен, я пленен, заворожен и очарован навеки!
— Я сама этого хотела, — ответила она. — Но что я стану делать, когда тебе все это наскучит и ты захочешь вернуться к прежним развлечениям: веселым вечеринкам, вину и женщинам?
— А наутро — проповедь и сода. Нет, это меня не интересует.