— Они хотели, чтобы я…
— Я наблюдал за всем. Я слушал. Этот человек — жестокий дьявол. К тому же у него весьма серьезные причины, чтобы сражаться со мной. Мне нужно изучить этот тип людей. Они могут причинить серьезные повреждения. Нужно всесторонне обследовать его. Кстати, он верит в то, что внутри меня находится в безопасности. Поэтому психологически не считает себя пленником, а это очень важно.
Доброжизнь позволил себе снять вечно раздражающий его тяжелый скафандр. Опасаться нечего: машина не позволит зложизни войти сюда. Затем он опустился на пол и обнял фундамент, на котором возвышались сканнеры и громкоговорители. Когда-то давным-давно, устраиваясь у подножия машины, он получал от нее нечто мягкое и теплое… Юноша закрыл глаза.
— Какие будут приказания? — сонно спросил он. В этой комнате Доброжизнь всегда чувствовал себя уверенно и комфортно.
— Во-первых, ничего не говори зложизни о приказах, которые сейчас получишь от меня. Затем, делай все, что тебе скажет этот человек, Хемпхилл. Мне от этого не будет никакого вреда.
— У него есть бомба.
— Я следил за ним, когда он еще только приближался к нам. Бомба обезврежена еще до того, как он вошел внутрь. Его пистолет мне не страшен. Неужели ты думаешь, что один представитель зложизни может победить меня?
— Нет.
Юноша, вновь обретя уверенность и улыбаясь, свернулся клубком у ног своего повелителя.
— Расскажи мне о моих родителях, — попросил он. История эта, слышанная тысячи раз, всегда благотворно действовала на него.
— Родители твои были очень хорошими. Они подарили себя мне. Но потом в одном грандиозном сражении зложизнь убила их. Зло-жизнь ненавидела их так же, как она ненавидит тебя. Они лгут, когда говорят, что любят тебя. Дьявольская ложь постоянно опутывает все слова и действия зложизни. А родители твои были очень хорошими. Они отдали мне свои тела, из их частей я и сделал тебя. К сожалению, зложизнь совершенно изуродовала оба тела, иначе я обязательно сохранил бы их, чтобы ты мог посмотреть. Даже в неработающем виде. Это было бы очень хорошо.
— Да.
— Две единицы зложизни, которые у нас на борту, пытались найти тебя. Сейчас они отдыхают. Поспи и ты, Доброжизнь.
Юноша заснул.
Пробуждаясь, он вспомнил увиденный сон, в котором двое людей, стоя на сцене просмотрового зала, махали ему рукой, призывая присоединиться к ним. Он знал, что это родители, хотя выглядели они в точности как зложизнь. Сон улетучился, и юноша так и не успел полностью зафиксировать его в своем сознании.
Пока машина разговаривала с ним, он поел и выпил воды.
— Если Хемпхилл захочет, чтобы ты проводил его в стратегический отсек, сделай это. Я схвачу его там, но позже снова отпущу — пускай попробует еще раз. И когда, наконец, настанет такой момент, что никакими усилиями его уже будет не заставить сражаться со мной, вот тогда я и убью его. Но женщину я собираюсь оставить в живых. Вы с ней произведете для меня новую доброжизнь.
— Да! — мгновенно юноша подсознательно понял, как хорошо это было бы. Они отдадут машине части своего тела, и она, клеточка за клеточкой, построит из них новые тела доброжизни. А этот человек, Хемпхилл, который наказывал и даже повредил его своей стремительной рукой, будет полностью уничтожен.
Выйдя из комнаты, Доброжизнь отправился искать людей. Когда он, наконец, обнаружил их, Хемпхилл обрушил на него град вопросов и угроз. От неожиданности Доброжизнь даже немного испугался. Доброжизнь охотно согласился помочь им и тщательно обдумывал каждое слово, чтобы случайно не раскрыть план машины. Мария показалась ему еще более привлекательной, чем раньше. Он не упускал ни одного удобного случая, чтобы прикоснуться к ней.
Как он и предполагал, Хемпхилл потребовал отвести его в стратегический отсек, Доброжизнь сразу же согласился. Он уже много раз бывал там. Внутри машины помещался скоростной лифт, который превращал это пятидесятимильное путешествие в приятную прогулку.
— Что-то ты слишком уж покладист, даже подозрительно, — Заметил Хемпхилл и, повернувшись к Марии, добавил: — Я ему не доверяю.
Подумать только, зложизнь обвиняет его в том, что говорит неправду! Доброжизнь был разгневан. Машина никогда не лгала, не мог солгать и послушный ей во всем Доброжизнь. Кто смеет обвинить его в этом?
Хемпхилл в раздумье ходил взад и вперед. Наконец он спросил:
— Существует ли такой путь к стратегическому отсеку, выбрав который, мы останемся незамеченными?
Доброжизнь ненадолго задумался.
— Думаю, такой путь есть. Нам придется взять с собой дополнительные баллоны с воздухом, так как на протяжении многих миль путь будет пролегать через вакуум.
Машина приказала ему помогать Хемпхиллу, вот он и помогает. Мысленно он уже надеялся увидеть, как умирает зложизнь.
Однажды произошло грандиозное сражение. Наверно, еще в те времена, когда на Земле люди с копьями охотились на мамонтов. Берсеркер столкнулся с очень грозным противником и получил серьезные повреждения. Рана шириной в две и глубиной до пятидесяти миль, явившаяся следствием попадания направленных атомных взрывов, прошла через несколько бронированных палуб, расположенных внутри берсеркера, и, остановленная последней внутренней линией обороны, чуть-чуть не достигла до его закованного в металл сердца. Берсеркер все-таки выжил, разгромил врага, и вскоре после битвы роботы заварили внешнюю поверхность пробоины. Подобно тому, как хирурги пересаживают кожу человека с одного места на другое, они использовали металлические наросты и утолщения, в изобилии имеющиеся внутри берсеркера. Позже они намеревались устранить и остальные последствия, но в галактике оставалось еще так много упрямой и умной жизни. Все время что-то мешало всерьез заняться ремонтом пробоины, сражения следовали одно за другим. Так или иначе, новые раны появлялись быстрее, чем роботы успевали отремонтировать старые. Огромную впадину начали использовать в качестве трассы, в которой роботы разместили грузовой конвейер. Никто больше за нее всерьез не принимался.
При виде огромной, образованной взрывом, пещеры, представшей перед ним в тусклом свете маленького закрепленного на шлеме фонарика, Хемпхилла охватил панический страх. Такого чувства ему испытывать еще не приходилось. Он замер у края необозримой полости, инстинктивно обняв парящую рядом Марию. Она, облаченная в скафандр, сопровождала его. Хемпхилл не просил ее об этом, но и не протестовал, когда девушка изъявила желание.
Путешествие их началось около часа назад, когда, едва удалившись от переходного отсека, они сразу же попали в зону невесомости. Доброжизнь вел их, всячески демонстрируя готовность к сотрудничеству. Хемпхилл все время держал пистолет и бомбу наготове. Перед выходом он на всякий случай запасся еще и большим куском прочного шнура.
Спустя некоторое время Хемпхилл понял, чем на самом деле является покрытая слоем оплавленного металла огромная впадина в теле берсеркера. Да, это было не что иное, как чудовищная рана, полученная им в сражении с людьми. И машина смогла пережать такой удар. Похоже, что он нисколько не ослабил берсеркера. Едва зародившаяся слабая надежда на спасение начала снова угасать. Бомба, которую он припас для берсеркера, вызвала у него горькую улыбку.
Доброжизнь подплыл к ним поближе. Если хочешь что-то сказать, находясь в вакууме, сначала, чтобы на тебя обратили внимание, надо постучать по шлему.
— Эта пробоина — единственный путь, по которому можно добраться до стратегического отсека, не угодив в поле зрения сканнеров и обслуживающих машин. Я покажу вам, как управлять конвейером. Большую часть пути мы проделаем на нем.
Конвейер представлял собой широкую полосу, протянувшуюся вдоль гигантской раны берсеркера, в которой его мощное силовое поле перемещало большие грузовые контейнеры. Хемпхилл и Мария очутились в зоне действия силового поля. Если раньше, в вакууме, они просто плыли, сохраняя способность управлять движением собственного тела, то теперь их охватило такое чувство, словно они падают в бездну. Они летели вперед, едва успевая уклониться от встречавшихся на пути обломков, которые подобно кровеносным частицам в венах берсеркера, проносились, почти мгновенно исчезая в полной темноте, своим мерцанием подчеркивая, сколь велика их скорость.