–Я сейчас богатая и экономить мне не к чему.
Эти мои слова сразу расположили ко мне хозяйку трактира. Она взяла меня за руку, усадила за стол, стала расспрашивать, заглядывая в глаза:
–Устали, наверное? Хотите, я вам принесу чего-нибудь поесть? Только боюсь, все уже давно остыло. Подождете пока разогреют?
–Не надо, я очень голодная, – призналась я, – сил нет ждать.
–Тогда я быстро, очень быстро.
Я сняла тяжелый плащ и села за стол, уже скоро я блаженствовала над тарелкой с горячей похлебкой, напрасно хозяйка переживала, видно в ее трактирчике всегда ждали гостей. Особенно был хорош, большой прекрасно пахнущий ломоть хлеба. Пока я торопливо наедалась, улыбчивая женщина занимала меня разговорами:
–Меня зовут Гретта. Я жена хозяина этого трактира. А вы наверное, первый раз в нашем городе? Я вот тоже, как-то приехала сюда на ярмарку с родителями, да так и осталась здесь на всю жизнь.
–Как же это? – успела спросить я, на мгновение перестав жевать.
–Ко мне посватался молодой сын трактирщика. Отец не долго думая выдал меня замуж. с тех пор и живу в этом доме над трактиром. Уж и дочки выросли, а моя жизнь все не меняется. Разве что постарела. Да трактир наш захирел совсем.
–Как же так, он ведь выходит на рыночную площадь?
–Так-то оно так, да народ здесь торгует небогатый, обедать норовят дома.
–Дома всегда вкуснее, – кивнула я.
–Как бы я ни старалась, или готовлю я плохо, или пиво у нас плохое. Муж говорит, другие уже давно взялись виноградным вином торговать, мол, пьяные больше платят. А мне эта идея не нравится. Да что ж я все болтаю, глупая! У тебя я смотрю глаза слипаются. У нас нет комнат для постояльцев, но пойдем я тебя в прежней дочкиной комнате постелю.
Я охотно согласилась. Текла моя жизнь светло и спокойно, вовсе не было в ней никаких приключений. Только и случалось иногда, что моя козочка убегала. И дни шли чередой, похожие как две капли воды. А теперь, вдруг, все сорвалось как лавина и каждое новое мгновение совсем не похоже на предыдущее. Еще и месяца не прошло, с тех пор как доминиканцы увезли меня из родной деревни. А я уже успела привыкнуть не ночевать два раза на одном месте. Я лежала, смотрела в низкий потолок чужой спальни и даже боялась представить, что может ждать меня дальше.
Но гораздо сильнее опасений за свою жизнь, меня мучила мысль о Гансе. Где он? Что с ним сейчас? Неужели стража передала его в руки инквизиции? Боже мой, а если его сейчас пытают! Мне осталось только помолиться за него.
Не суждено мне было заснуть в эту ночь. Когда мои веки уже смыкались от усталости, скрипнув отворилась дверь в маленькую комнатку, где я спала на широкой лавке. С огарком свечи в руке, в комнату осторожно вошла хозяйка трактира. Я сразу же села на постели.
–Что случилось?
–Вы простите меня, – быстро зашептала Гретта, – я не хотела вас разбудить… надеялась что вы не спите… нам надо поговорить. Меня совсем совесть замучила, когда молилась перед сном, жалко мне вас стало. Ведь не знаете ничего, а я и пользуюсь…
–Не знаю чего? – так же шепотом спросила я.
–К нам в трактир не случайно никто не ходит. Боятся люди. Мать моего мужа забрала инквизиция. Казнь назначили на завтра. Сожгут как ведьму. А она только добрая старая женщина.
Гретта умолкла, я тоже молчала, придумывая как лучше признаться ей, что я и сама чудом избежала такого костра. Но она неверно истолковала мое молчание:
–Теперь вы знаете все и можете уйти в любой момент. Ночь на дворе, вас никто не видел. Платить за ужин не надо. Для меня уже то подарок, что в этот страшный вечер не осталась одна.
–Я никуда не уйду, – решительно сказала я, – доминиканцы и меня считают ведьмой, так что здесь мне терять нечего.
Женщина только ахнула.
–Такую молоденькую. Я когда увидела твое зеленое дорогое платье, подумала, что ты из знатной семьи, что не поймешь меня.
–Меня саму едва не сожги, а я и не знаю толком за что.
–Как же тебе удалось спастись, девонька?
–Пропала бы я, если б не встретила одного очень хорошего человека. Он меня и спас.
–Где ж он теперь?
–Боюсь, и его завтра ждет костер, – всхлипнула я.
–Ах ты, горе какое! Раньше, я бы и не поверила, что святая инквизиция может ошибаться, а теперь и сама вижу как не правы бывают отцы-доминиканцы.
–Самое ужасное, что мы ничего не можем поделать!
–Но ведь вы один раз уже сбегали!
–Вот и Ганс так бы сказал, наверное.
–Ганс – это кто?
–Это мой спаситель и…, – потупилась я.
–Твой возлюбленный, – подсказала Гретта.
–Да… – выдохнула я совсем тихо. – Я совсем не могу без него! А как он ко мне относится, я даже не знаю. Он все шутит! Зовет меня Заморышом, значит я совсем ему не нравлюсь.