Строй пеших двинулся вперёд с неистовым криком, и две армии сошлись прямо напротив оцепеневшей на крутом берегу девушки. Она замерла, не могла шевельнуться, хотела и не могла убежать. С высокого берега ей были хорошо видны лица пеших воинов. Дед называл их русичами. Они защищали свой Новый город. Какая безумная храбрость вела их в бой с железными всадниками!?
Воздух наполнился стрелами. Крестоносцы огромными, двуручными мечами рубили пеших не защищенных воинов. Тела без рук, без голов падали под копыта коней. Лед заливала алая кровь, он шипел и таял под ней. Все становилось красным: зимнее озеро, белые плащи рыцарей и рубахи новгородцев, оружие, кони и само небо! Русичи уворачивались, толкали коней с такой силой, что они валились на бок, придавливали всадников. Тяжёлые крестоносцы уже не могли подняться. Их убивали Русичи, затаптывали тяжелые кони. Гремело железо, кричали люди, ржали кони,
Оглушенная увиденным Зарема, зажала уши руками, упала на колени, раскачивалась, кричала и стонала, как от сильной боли.
Совсем рядом с ней два гиганта схватились на смерть. Крестоносец в горящих на солнце латах прокладывал себе путь длинным мечом и казался несокрушимым. Русич подсёк своим коротким мечом ноги его коня, тот заржал, повалился вперёд, всадник перелетел через его голову, но быстро поднялся. Рыцарь взмахнул мечом, удар был страшен, но русич отбил его. С оружия сыпались искры. Меч русича сломался у самой рукояти, воин отступил, схватил со льда упавшую стрелу. Крестоносец широко замахнулся, русич отчаянно ринулся вперед и воткнул стрелу в щель забрала. Закованный в железо воин закричал, выронил меч, схватился за голову, повалился на колени. Противник подобрал его оружие и нанес смертельный удар.
Пешие воины были отчаянно храбры, но крестоносцы быстро теснили их. Вдруг, им в спину, из-за леса вылетел отряд всадников. Их вёл князь в развивающемся алом плаще. Крестоносцы оказались в окружении, пытались разворачивать своих тяжелых коней, те неуклюже скользили, падали, бились на красном от крови льду.
Солнце стало заметно припекать, на гладкой поверхности озера появились лужи и трещины. Кони крестоносцев стали проваливаться под лед, тяжелые доспехи тянули всадников на дно. Кони отчаянно бились увеличивая полыньи....
Зарема не могла больше смотреть! Сама не своя от ужаса она бросилась прочь от страшного места, но грохот битвы и пронзительные крики еще долго преследовали ее. Девушка бежала, заливаясь слезами, бормоча несвязные слова, задыхалась, не видела дороги. Только спрятавшись в теплой темноте родного шатра, она смогла немного успокоиться, Ее мучил озноб, Зарема сжалась в комочек, куталась в пестрое одеяло.
Весь день она просидела спрятавшись в шатре. Дед поправлялся, лихорадка отступила, вечером он даже встал.
–Пойду с бароном потолкую.
Зарема кивнула, говорить она всё ещё не могла. Страшная битва стояла перед глазами. Дед долго не возвращался, пришёл довольный.
–Завтра едем в город. Было большое сражение. Новгородцы победили, перебили рыцарей.
–Всех?! – ужаснулась Зарема.
– Зачем всех. Кое-кого взяли в плен. Теперь на радостях будут много денег тратить. Самое время для торговли.
Город поразил девушку строгой белизной огромных храмов с горящими на солнце куполами, и затейливостью резных деревянных, расписанных красным теремов. Он не был таким пестрым и шумным как караван-сарай. В нем была своя строгая и величавая красота. Здесь не было душного сочетания пряностей и верблюжьего пота, суеты. Холодный, свежий воздух пах сосной и берёзовым дымком. Люди были степенны и серьёзны. Их голоса казались Зареме необыкновенно низкими и сильными.
Кибитки долго кружили по улицам, выстланными потемневшими длинными досками. Зарема не могла себе представить, из каких громадных деревьев их сделали. Наконец, дед остановил лошадей.
–Вот здесь, у Ефима на подворье и встанем. Он мужик богатый. Я с ним сколько раз торговал. Не скупится, не торгуется, платит сколько скажешь.
За домом у него большой пустырь, там шатры и разобьём. Теперь нам много места не надо, – вздохнул старик.
У Ефима праздновали. Все домочадцы были пьяны. Хозяин сам отворил ворота, обрадовался цыганам как родным.
–Вовремя вы, вовремя! Заезжайте, и сразу к столам, потом скарб разберёте.
Зарема совсем не понимала язык северян, и дед шёпотом объяснял ей. Ефим был рослый, плотный, седоволосый с густой курчавой бородой, розовощёкий и улыбчивый. Он обнял и расцеловал деда Заремы. Засыпал его вопросами: