Пока мы, сидя на диване, обсуждаем судьбу гордого породистого животного, оно отправляется обследовать квартиру. Тощие лапки скользят на линолеуме, но Пальма упорно продолжает путь в сторону кухни. Тщедушное тельце дрожит, словно от озноба.
–Она так и должна постоянно трястись? – осведомляюсь я.
–Бедняге постоянно холодно!
–Тогда я сошью ей шубу!
Мое брезгливое первоначальное отношение к странному подарку постепенно сменялось сочувствием и жалостью. Я принимаюсь искать какую-нибудь коробку, для того чтобы устроить котенку уютное гнездышко. Открываю антресоли высокого шкафа, и попадаю под лавину разных забытых, давно ненужных вещей. На меня валятся подушки, коробочки, тряпки. И прямо на голову надевается старая корзинка.
–Тебе помочь? – сочувственно спрашивает Саша.
–Нет, я уже все нашла.
Снимаю с головы плетеную «шляпу», кладу в нее небольшую подушечку, накрываю фланелевой тряпочкой.
–«Горшок» для Пальмы готов.
–Не забудь, что ей понадобится и настоящий горшок.
–Это позже.
Я решительно заталкиваю все ненужное в ящик и захлопываю дверцы шкафа. В это время, с кухни раздаются весьма жалобные звуки, больше всего похожие на чихание ребенка и мышиный писк. Вместе с Сашей мы бежим туда.
Похоже, экзотический зверек все-таки простудился. Пальма уморительно морщится и чихает, при этом ее лапки скользят и разъезжаются на гладком линолеуме. Пальма падает и жалобно пищит, стараясь подняться. Ее трудное передвижение увенчалось успехом, когда она добирается до места щедро нагретого солнечными лучами, льющимися из окна. Кошка растягивается в блаженной позе и урчит. Я ставлю корзинку рядом и кладу в нее котенка. Наконец-то, моему экзотическому чуду становится тепло.
Александр смотрит в окно на залитый солнцем двор и предлагает:
–Может институт все-таки подождет?
–Прогулять еще раз?! – я делаю вид, что еще сомневаюсь.
–На улице так хорошо, так солнечно, – соблазняет меня Саша. – Можно пойти в парк, кататься на каруселях.
–Они еще работают? – удивляюсь я, – ведь уже осень.
–Работают последний день. Сегодня же тридцать первое число.
–Не судьба мне нынче получать знания, – театрально сокрушаюсь я.
Поставив перед сладко спящей Пальмой еду и питье, мы оставляем ее одну, и убегаем гулять. Наше свидание все больше приобретает классические черты. Парк куда мы направляемся расположен совсем рядом с моим домом. И я очень радуюсь, что нам не приходится пользоваться никаким транспортом. Хотя меня успевает посетить подозрение, что Александр приехал ко мне на своем автомобиле. Я даже критично оглядываю двор, но не нахожу ничего подходящего.
Погода – подарок осени. Высокое ясное небо, по-летнему желтое солнце и тепло не по сезону. Сразу за воротами парка начинается детство. Мы точно, как маленькие взявшись за руки бежим кататься на карусели. Словно для того чтоб усилить сходство, Саша начинает меня баловать.
–Мороженное хочешь?
–Хочу!
–Тебе пломбир? Я угадал?!
–Да. Но как тебе это удалось? – смеюсь я.
–Все очень просто, я тоже люблю пломбир.
–Сладкую вату будешь?
–Буду!
–Шоколадку хочешь?
–Хочу!
Точно как в детстве объедаюсь сластями и также как тогда, уже вскоре я обнаруживаю, что сладкие пальцы начинают прилипать друг к другу. По всей видимости, открытие это отражается на моем лице такой мрачной озадаченностью, что Саша смеется, глядя на меня. В ближайшем киоске он покупает бутылку минералки и льет мне на руки. Точно так же, как делал когда-то давно отец. Его огромным носовым платком я вытираю мокрые руки, счастливо смеюсь и канючу как маленькая:
–Идем, идем быстрее на карусельки!
И мы бежим к аттракционам.
–Куда? – успевает спросить Александр.
–На «Торнадо»! – командую я.
Аттракцион почти полон, мы залетаем по железным ступенькам на маленькую площадку и упираемся в грозную и грузную фигуру контролерши.
–Где ваши билеты? – неумолимо хмурится она.
–У нас нет. Мы потом принесем обязательно! – жалобно обещаем мы.
Самое удивительное, что пожилая, строгая женщина верит нашим счастливым лицам и пропускает нас на карусель. В полном восторге от ее необъяснимой доброты мы поспешно усаживаемся на первое, почему-то все еще не занятое сиденье. Раздается оглушительный скрип, «Торнадо» медленно трогается… быстрее, быстрее! Раскачиваясь из стороны в сторону, мы несемся вперед, поднимаемся вверх, резко падаем вниз, круто поворачиваем вправо, влево. Я громко восторженно кричу, заражаю всех своим весельем, и вскоре дружные, веселые крики заглушают пронзительный скрип железа.