–Мы с тобой знакомы совсем немного времени, мало знаем друг о друге. Я не уверен, сумеешь ли ты меня правильно понять.
«Вот, это да! Как целоваться, так все в порядке, а теперь снова мало знакомы!» – разом закипаю, но пока молчу. Жду, объяснений, куда он клонит.
–Честно говоря, я боюсь, что сочтешь меня ненормальным или, как минимум, очень странным. И будешь права, конечно, но…
Знал бы он мою собственную биографию! Если окажется, что он псих, из нас выйдет чудная парочка.
–Я не смогу тебя понять, пока ты мне не расскажешь, хоть что-нибудь, – стараюсь подбодрить Александра.
–Это началось уже довольно давно, – говорит он. – Но, с тех пор, как мы с тобой встретились, усилилось и стало очень настойчивым.
–Да что стало? О чем ты говоришь?
–Помнишь, мой отец упомянул что-то о схлопывании времен? У меня такое впечатление, что они хлопнули меня по лбу, – смеется Саша.
–Отлично сформулировано, теперь я точно знаю, как то, что со мной происходит в последнее время, называется по научному!
–Как, и с тобой?! – поражается Александр.
–Да, – признаюсь смело, – и меня тоже трудно назвать нормальной. Например, мне кажется, я точно знаю, кем был раньше один очень противный студент. Я регулярно с ним сталкиваюсь, только не могу объяснить где.
–Кто такой?
–Гад с фотоаппаратом. Зовут Игорь, кажется.
–И кем он был?
–Препротивным бароном.
–Каким бароном, – встревожено спрашивает Саша. – Светлые волосы, масленые глазки?
–Вы знакомы?! – поражаюсь до глубины души.
–Не знаю, – смущается Саша, – мало ли на белом свете сероглазых и похотливых…
–По-моему, я встречала не только Игоря но и … – готова проболтаться я, но что-то меня останавливает. – Ты тоже, хотел рассказать, о чем-то необычном.
–Только что, в планетарии, я едва глянул на звезды и сразу оказался, бог весть где. Я тоже смотрел на небо, ночное, бездонное, с огромной круглой луной, звездное, но совсем другое. И вообще, сидел я в не в удобном кресле, а на корявой ветке дерева – дуба, кажется. Ветка раскачивалась под порывами холодного ветра, я ежился, держался изо всех сил, чтобы не свалиться. Еще бы, на земле, у корней дерева, моего падения терпеливо ждал большущий косматый медведь…
–Рассказывай, рассказывай же дальше.
–Я не с того начал, медведь, дерево – все это только последствие.
–Так начинай с причин, – прошу я.
–Тогда уж надо рассказывать с самого– самого первого раза. Это слишком долго.
–Говори, говори, мне очень интересно!
–Со мной это все произошло первый раз, еще летом. Я поехал к деду в деревню на Алтай, уговаривать его перебраться к нам в благоустроенное жилье. Машина задымила и встала километров за десять до дедова дома. Пришлось идти пешком, дорога проселочная, попутку не поймаешь, километра через три, нас нагнал мужичок на телеге. Лошадь толстая, сытая; телега новехонькая, не скрипучая, было бы совсем похоже на видение из прошлого века, если бы не модные джинсы и яркая футболка на молодом вознице. Он вызвался нас подвести, и мы решили, что поездка на его телеге куда лучше вынужденной пешей прогулки. Может быть, я задремал, в ритме шагов лошади, но мне показалось, что наяву я, вдруг, оказался в дремучем средневековье. И меня везли на телеге к месту казни…
Я с величайшим интересом слушаю, подробный пересказ моей собственной истории с побегом, только совсем с другой стороны. Получаю возможность увидеть себя, и холодный сарай, и развалины проклятого дома, и стражу у городских ворот, и гостеприимных стариков, и палача, глазами Ганса. В жизни не слушала ни одну историю с таким волнением. Александр порой останавливается, боясь, что мне наскучит болтовня про чужие сны. Но я горячо убеждаю его продолжать. Особенно увлекательным повествование становится, после того, как слугам барона удается разделить Ганса и Анхель. Кстати, Александр также фамильярно именует ее заморышем.
–Тебе еще не надоело? – опять спрашивает Саша.
–Рассказывай, рассказывай, – требую я, – в конце, тебя ждет большой сюрприз.
Заинтригованный он торопиться быстрее закончить, но я требую подробностей, и к нему возвращается вдохновение. Глаза горят, рассказывает взахлеб, словно заново переживает все события:
–…Драка была не шуточная, досталось мне сразу от пяти противников на всю катушку! Но, я ведь, тебе говорил, что по средневековью я шарахался совсем другой комплекции. Может и ростом повыше был. Короче говоря, я врезал по челюсти одному, другому, кому-то, кажется, ребра поломал. Крушил баронских слуг только так! Удалось мне от них отбиться, даже трофей захватил – отобрал у одного из нападавших нож. Плохой, кривой, но какое – никакое оружие. Раскидал мужиков, припустил в лес, они даже не пытались догонять, держались за побитые места. Это уж потом я почуял, что меня самого измолотили, будто хлебный сноп. Шагал по лесу, без малейшего представления, куда и зачем. Была одна мысль, найти Заморыша. Хотел выйти к дороге, да леший голову заморочил, кружил на одном месте. Жрать хотелось зверски! Решил, поем, сил наберусь, тогда и дорога найдется. Только какую еду найдешь в осеннем лесу? Углядел семейство вепрей: громадный кабан, кабаниха, и кучка подранков этого года. Так мяса захотелось, хоть вой. Размечтался, поймаю, зажарю, полакомлюсь. Снял куртку, притаился в кустах, и ринулся на последнего, набросил куртку, подмял. Кабанчик вырывался, хрюкал, визжал. Я боялся папаша бросится на помощь, не тут-то было! Вепри унеслись, будто ветром сдуло. Я уж обрадовался, а зря! Невесть откуда взявшись, прямо на меня шел здоровенный голодный медведь. Тоже решил кабанятиной полакомиться. Куда мне на такого с моим ножиком? Я подранка выпустил, сам бежать. Шустрый кабанчик от мишки убежал, а тот с досады ринулся догонять меня. Кружили мы по лесу, кружили, пока не стемнело. Мне осталось одно, спасаться от хищника на дереве. Настала ночь, а медведь все сидел под деревом. Я все надеялся, что ему просто надоест, и он уберется восвояси, а ему видно, заняться было нечем, он рычал и драл жуткими когтями ствол дерева, чтоб я не расслаблялся.