========== Доктор Джинн и джинн, который исполняет желания ==========
Все в «Звезде Бессмертия» были в курсе того, что доктор Кеноби ненавидит день своего рождения. Причем никто не мог сказать, по какой причине: то ли потому что боялся старения, то ли все было менее банально, и причина заключалась в том, что в этот день он попросту родился. Но факт оставался фактом, и из чувства уважения к лучшему другу даже Квинлан тактично не поздравлял его с этим днем, а максимум дарил бутылку хорошего алкоголя «просто так».
Однако были два человека, которые стабильно приезжали в «Звезду» в этот день каждый год специально, чтобы поздравить Оби-Вана. Первым из этих людей была бабушка, но в этом году Кеноби мог выдохнуть спокойно после заявления миссис Франкенштейн о том, что она будет в отпуске и, стало быть, не сможет навестить внучка в столь «важную дату». Вторым был бывший начальник Кеноби, со стороны которого сложно было понять, было это знаком внимания или издевкой, но все же с какой-то стороны тот факт, что этот человек помнит о нем спустя столько лет, даже льстил в определенном смысле.
Не ожидая никаких подарков и поздравлений от кого бы то ни было ещё, Оби-Ван, приехав на работу, был весьма удивлен, обнаружив в ординаторской огромный букет роз и кучу воздушных шаров, которые, если верить прилагаемой открытке с поздравлениями, предназначались для него. Если шары он еще мог потерпеть — места занимают кучу, но вполне себе даже милые, то при одном взгляде на розы глаза доктора заслезились и начали чесаться, а в горле неприятно запершило: с раннего детства Кеноби имел жуткую аллергию почти на любые цветы, а на розы — в первую очередь. Только вот «тайного поклонника», как подписался в вышеупомянутой открытке неизвестный даритель, чья личность, впрочем, не осталась для Оби-Вана загадкой, об этом никто не оповестил.
Нацепив маску и перчатки, Кеноби вышел в коридор, удерживая злополучный букет на расстоянии вытянутых рук от себя, при первой же возможности, ничего не объясняя, впихнул его в руки шагавшему навстречу Гривусу, и поспешно умчался в кабинет Воса, оставив ординаторскую проветриваться, а Гривуса — в полном недоумении. Впрочем, очень скоро тот, пожав плечами, отправился на поиски Шаак Ти, дабы вручить объекту своего вожделения шикарный букет роз. Проблема заполонивших помещение шаров была решена еще проще благодаря очень успешно подвернувшемуся в коридоре педиатру Бинксу, которому Оби-Ван сообщил, что в ординаторской его ждет подарок для детишек из его отделения.
— Скажи на милость, Вос, — с порога начал угрожающим тоном Кеноби, — откуда Энакину известно об этой дате?
— Он сам у меня спросил, — как ни в чем не бывало пожал плечами психиатр, тут же выставив перед собой обе руки: — В свое оправдание замечу, что он — любимый племянник директора, и хоть ты мне друг, а найти новое место работы в частной клинике, где столь же лояльно относятся к внешнему виду сотрудников, а еще где я мог бы бухать прямо посреди рабочего дня — весьма проблемно.
— Мог бы заодно хотя бы сказать ему, что у меня аллергия на эти гребаные цветы, — недовольно буркнул Кеноби, жуя супрастин и прекрасно понимая, что от Скайуокера так просто не отделаешься, и что на месте Квинлана он поступил бы аналогично.
Раздавшиеся в коридоре знакомые шаги и звук хлопнувшей следом двери прозвучали для Кеноби подобно траурному маршу. В дверях появилась сначала довольная улыбающаяся физиономия Скайуокера, а затем и он сам, держащий в руках торт, утыканный свечами. Энакин насвистывал поздравительную мелодию и сам сиял не меньше, чем свечи на торте. Оби-Ван испытал двоякие чувства: с одной стороны ему хотелось придушить излишне заботливого ассистента, а с другой — обнять хотя бы за приложенные им старания.
— С днем рождения, доктор! — счастливо, словно это у него день рождения, протянул Энакин, ставя торт на стол Воса, заботливо освобожденный хозяином. — Загадайте желание и задуйте свечки!
Кеноби пересчитал свечи, коих оказалось ровно тридцать девять — еще одно напоминание о возрасте — и со вздохом мысленно загадал, чтобы этот день закончился как можно быстрее.
Надо отдать должное, на вкус этот торт оказался божественным даже при достаточно равнодушном отношении Кеноби к сладкому, что также оценили и Вос, которому Энакин предложил кусочек на пробу, и даже Мейс Винду, зашедший к Квинлану за отчетом, а получивший вместо него кусок торта.
— Между прочим, я готовил сам! — похвастался Энакин.
— И почему же ты, Скайуокер, не пошел в кулинарный колледж? — полюбопытствовал Винду. — Такой талант пропадает! Куда больше бы пользы было, между прочим!
Сложно сказать, обиделся Энакин или воспринял это как комплимент, но сам Оби-Ван искренне поблагодарил мальчишку, понадеявшись, что на этом сюрпризы сегодня окончены, не подозревая о том, что Энакин, воодушевленный словами благодарности, дожидался конца смены, чтобы преподнести Кеноби свой главный подарок.
Стоило Оби-Вану вернуться в свое отделение, как его чуть ли не в охапку подхватили, действительно оторвав ненамного от пола и заставив вздрогнуть перед тем, как он обернулся и увидел улыбающееся лицо бывшего шефа.
— А, доктор Джинн, это вы! Я-то уже думал, снова проделки Энакина, — выдохнул Оби-Ван, улыбнувшись: видеть человека, без которого он вряд ли достиг бы чего-то в медицине, он был весьма рад. Несмотря на свои постоянные подшучивания, а порой и откровенный троллинг над интернами, доктор Джинн оставил у них большей частью только хорошие воспоминания. Сам он, хоть и вышел пару лет назад на пенсию (вот с кого главврачу Йоде следовало бы брать пример), тоже не забывал о своих бывших интернах и навещал их на новых местах работы, а Оби-Ваном в особенности гордился.
— Энакин? Это еще кто? — осведомился, слегка хмурясь, доктор Джинн.
— Мой ночной кошмар, — нервно усмехнулся Кеноби, упавшим голосом оповестив: — О, а вот и он, кстати.
Энакин, остановившийся чуть неподалеку, нахмурился, глядя на чересчур милое общение доктора Кеноби и незнакомого мужчины — немолодого, но высокого и статного, с едва заметной проседью в прямых длинных волосах.
— Здравствуй… Энакин, насколько я понял? — уточнил незнакомец, протягивая руку Скайуокеру. — Я доктор Джинн.
— Джинн? Тот самый, из лампы? Который желания исполняет? — ляпнул Энакин, пожимая руку мужчины, бегло взглянул на демонстративно фейспалмящего Кеноби за его спиной и неловко улыбнулся. — Простите.
Доктор Джинн отозвался тихим смехом, с тем же неким недоверием, но заинтересованно уставившись на Энакина.
— Ты совсем молод, должно быть, еще в интернатуре, так ведь? — уточнил он.
— Именно так. Доктор Кеноби — мой наставник, — с неким вызовом в голосе ответил Скайуокер.
— Надо же. А ведь когда-то это я был его наставником, — как-то ревниво отозвался старший из докторов, обмениваясь с тем столь выразительными взглядами, что Оби-Ван ощутил себя в их компании лишним.
Возможно, к счастью, что в этот момент его зачем-то позвали в операционную, однако доктор Кеноби чувствовал себя как на иголках, оказавшись вынужденным оставить наедине влюблённого по уши крайне неуравновешенного интерна и, к счастью, не влюбленного, однако весьма ревностно относящегося к своим бывшим подопечным бывшего наставника. Во что мог вылиться подобный конфликт поколений без его вмешательства, Оби-Ван боялся и представить.
Вернувшись, он, однако, обнаружил Скайуокера и Джинна в ординаторской. Настроение у обоих было весьма мирное. Энакин и вовсе заливался смехом во весь голос.
— Значит, потерял сознание?! В первый день интернатуры?! — Скайуокер, в приступе веселья закинув голову назад, похлопал себя по коленке. Речь шла, по всей видимости, о самом Кеноби.
— Да, именно так, даже откачивать пришлось, — подтвердил доктор Джинн, с улыбкой кивая. — Самый уникальный, пожалуй, случай из всех, виденных мной за то время, что я курировал интернов. Девчонки — и те стойко держались, а тут вполне здоровый вроде парень — и бац!.. Еще бегал за мной по пятам — нашел себе, называется, няньку. Меня поначалу даже раздражало порой, а потом ничего, понял, что чем ближе он ко мне, тем меньше вреда всем вокруг нанесет, и свыкся.