Оби-Ван ощутил, как заливается краской от самой макушки и до пят. Если у него и имелся какой-то авторитет в глазах Энакина, то сейчас он поспешно испарялся с легкой подачи доктора Джинна.
— Ой, доктор! — обрадовался Энакин, с сияющей улыбкой глядя на Кеноби. — Вас же сегодня еще не дергали за уши, правда?!
— Традиций нарушать нельзя, — цокнул языком доктор Джинн. — Твое левое, мое правое. И каждое тридцать девять положенных раз, — в этот момент мысль о конфликте этих двоих показалась Кеноби не столь страшной, как то, что они способны натворить сообща.
Перед тем как уйти домой, доктор Джинн, вручивший Кеноби в качестве подарка справочник по хирургии с собственноручно вписанными комментариями к каждой главе и купюрой вместо закладки, о чем-то пару минут шептался со Скайуокером, а после дал ему пять и удалился в приподнятом настроении. Энакин же повернулся к начальнику с самой хитрой улыбкой, на какую был способен, но раньше, чем он успел открыть рот, Оби-Ван опередил его.
— Так, Эни, давай-ка мы договоримся… — выдохнув и собравшись с мыслями, Кеноби притянул мальчишку, который был сантиметров на пять выше — на это он лишь сейчас обратил внимание, за воротник и мягко поцеловал в щеку. — Ты забудешь все, что сказал тебе доктор Джинн.
— Сейчас я, кажется, забуду даже собственное имя, если потребуется, — промурлыкал интерн с улыбкой чеширского кота.
Идя переодеваться в конце рабочего дня, доктор Кеноби с удивлением обнаружил подарочную коробку с подписью все того же «тайного поклонника». Кажется, почерк Энакина он теперь узнает среди десятка таких же кривых почерков. Оби-Ван уставился на коробку с некоторой опаской, не зная, чего еще можно ожидать от юноши с богатой фантазией. И богатым дядей. Первым порывом было оставить подарок здесь и по-быстрому уйти домой. Но любопытство взяло верх.
Открыв коробку, Кеноби отшатнулся, прижал ладонь ко рту и почувствовал, как к глазам подступают слезы, а после бережно, с каким-то трепетом извлек из подарочной упаковки радиоуправляемый вертолет. Тот самый, из-за которого чуть ли не устроил истерику бабушке Ванессе и дедушке Оберону в магазине игрушек в возрасте десяти лет, и который хотел получить на Рождество в свои двенадцать, а после на свое тринадцатилетие, но слышал лишь одно: «Ты наиграешься, и эта дорогущая игрушка будет пылиться в шкафу». Спустя пару лет эта заезженная пластинка сменилась на «Ты уже взрослый, чтобы играть в игрушки». И вот сейчас Оби-Вану Кеноби, тридцатидевятилетнему обеспеченному хирургу, который мог позволить себе почти все что угодно, не хватало лишь этого чертового вертолета с пультом управления.
Энакин, наблюдая из-за двери за тем, как доктор Кеноби прижимает к груди игрушку и шмыгает носом, счастливо улыбнулся. Всю эту душещипательную историю он случайно узнал от Квинлана Воса, которому Оби-Ван поведал ее еще на первом или втором курсе университета. Вычислить, какие именно игрушки были популярны в детстве Кеноби, не составило труда. Куда больше пришлось запариться, чтобы отыскать раритетный вертолет в рабочем состоянии на различных досках объявления. Но теперь Скайуокер понимал: оно того стоило.
Постояв немного и понаблюдав, он развернулся и ушел на стоянку, где дожидался своего хозяина его байк. Один поцелуй Энакин уже получил сегодня, и требовать второй после такой трогательной сцены было бы откровенной низостью.
========== Очень гетеросексуальные проблемы ==========
Мейс Винду считал себя самым убежденным натуралом в этой клинике. Можно даже сказать, единственным в своем роде, если учесть, с кем ему приходилось сосуществовать. Бисексуальный метросексуал Вос, пансексуал Бинкс, который заявлял об этом на каждом углу, латентный гей Кеноби, явный гей Скайуокер… Да даже Мол, если вдуматься, не был таким уж натуралом. Помилуйте, какой гетеросексуал станет красить волосы в красный цвет?! И ведь почти в каждом враче мужского пола в этой больнице можно было найти некоторую голубинку… Кроме, разумеется, самого Мейса. Об ориентации доктора Йоды он судить не брался, поскольку вся его вероятная сексуальная жизнь закончилась еще лет тридцать назад.
Порой Мейсу хотелось вынырнуть из голубых пучин и окунуться в атмосферу гетеросексуальности. Сходить в гетеросексуальный бар с каким-нибудь гетеросексуальным приятелем, заказать пива у гетеросексуального бармена… Да только вот отыскать родственную гетеросексуальную душу в этой обители содомитов — дело непростое, когда ты проводишь чуть ли не все свое время на работе. Потому единственное, что спасало Мейса — просмотр любимого сериала «Бразильские страсти» после тяжелого трудового дня. Остальными сериалами доктор Винду пренебрегал по одной весьма понятной причине: их создатели то и дело стремились угодить якобы «ущемленным» сексуальным меньшинствам и нещадно пихали в повествование романтические линии гей-пар. Мейс бы с радостью устроил этим чрезвычайно толерантным режиссерам экскурсию по «Звезде Бессмертия», дабы продемонстрировать, что самое ущемленное на свете меньшинство — это он: натурал, а вдобавок гомофоб.
Но беда пришла, откуда не ждали. Проклятые содомиты нашли Мейса даже в его среде, за просмотром серии любимого сериала. То ли его создателям захотелось привлечь дополнительную аудиторию, то ли виной было давление со стороны толерантного общества, но факт оставался фактом. Даже они в итоге продались.
— Ах, Кончита, мы не можем быть вместе! — проникновенно вздохнул Педро.
— Ты что, узнал о том, что на самом деле я твоя се… — испуганно начала Кончита.
— Я люблю Хулио, — прозвучали слова Педро, как гром среди ясного неба.
Доктор Винду едва не пробил пультом экран телевизора, подавившись любимыми хлопьями. Так и знал, что от человека по имени Педро стоит ожидать подвоха! А этот Хулио, появившийся пару сезонов назад, ему вообще изначально не нравился. Чем-то напоминал Скайуокера с его этими длинными волосами.
От расстройства Мейс лег спать, так и не досмотрев серию, а на следующее утро явился в «Звезду» в самом прескверном настроении. И сразу же, прямо в коридоре, наткнулся на Кеноби и Скайуокера, которые заливались смехом. Любопытно, что же послужило причиной такого веселья? Не иначе как обсуждают свои гейские дела.
— Доктор Кеноби! Доктор Скайлолкер! Почему не на рабочем месте?! — рявкнул Винду, прерывая это веселье.
— Но я не Скайлолкер! — возмутился юнец.
— Так вы и не доктор, — невозмутимо парировал Мейс. — Давайте, за работу, за работу! — помахал он рукой в сторону, продолжив свой путь по коридору.
— Небось Педро с Кончитой расстались, — раздался шепот за спиной и новая порция смеха.
— Идиоты, — проворчал доктор Винду, удаляясь к себе в отделение.
Судьба никогда не была благосклонна к Мейсу, а потому во время обеденного перерыва он снова столкнулся с Кеноби и Скайуокером… И чего им сегодня не сиделось в их любимой ординаторской?
Скайуокер стоял, опираясь на стойку регистрации, и медленно проводил языком вверх по конусообразной формы мороженому, заставляя краснеть бедную Баррис. Но предназначалось сие представление явно не ей, а стоящему напротив доктору Кеноби, невозмутимо поглощавшему энергетик.
Конечно же, Мейс нашел это зрелище премерзким, но что-то заставило его остановиться чуть поодаль и продолжить следить за плавными движениями языка Скайуокера, будто ласкающего мороженое. После того, как мальчишка вобрал мороженое полностью в рот и с пошлым звуком вытащил его, Мейс ощутил прилив необычайного жара с мыслью о том, что эти нежные пухлые губки должны ласкать вовсе не мороженое.
«Проклятые содомиты… — думал Мейс, поспешным шагом удаляясь в свой кабинет, забыв об обеде. — Каждого бы лично в жопу выебал. А Скайуокера аж дважды!»