В спектакль добавлялись все новые и новые личности. Милашка Эмилин играла доктора Секуру, прямо на сцене легонько чмокнувшая в губки Люка, который ей, видимо, нравился, чем смутила Квинлана и Эйлу, которые по некоему стечению обстоятельств как раз оказались сидящими рядом. Роль доктора Кеноби довелось играть Хану, приятелю Лэндо.
Увидеть в этом спектакле среди всех прочих себя Энакин и не надеялся, пока на сцену не выбежала Лея. Для Скайуокера было загадкой, почему на его роль поставили девочку. Конечно же, он и не догадывался, что неделей ранее Лея поставила настоящий ультиматум «хочу играть доктора Скайуокера и точка».
— Да что ты везде за мной ходишь?! — возмутился Хан после того, как малышка в очередной по счету раз впечаталась в него сзади.
— Я люблю вас, доктор Кеноби! — с чувством воскликнула Лея.
— Я знаю, — невозмутимо отмахнулся от нее подросток.
Зал взорвался аплодисментами. Энакин, медленно заливающийся краской, покосился на настоящего доктора Кеноби, сидящего рядом. Ну да, сдается, именно так бы он и ответил на подобное пылкое признание. Вот даже сейчас Оби-Ван лишь тихо и по-доброму усмехался на скайуокеровские объяснения в чувствах в исполнении Леи.
Мобильник доктора издал протяжную вибрацию, и он, шепотом перед всеми извинившись, поспешно вышел в коридор. Впрочем, спектакль детей и так уже подходил к концу.
Несколькими минутами позже Энакин дожидался доктора Кеноби, который все еще не закончил говорить, вместе с Вентресс, Восом и отчего-то присоединившейся к их компании Секурой. Оби-Ван подошел к друзьям с буквально горящими глазами, остановившись напротив и с трудом переводя дыхание. Даже его улыбка была какой-то странной.
— Вы не поверите, если я скажу! — Кеноби пробежался глазами по недоумевающим лицам коллег.
— Да не тяни уже, — поторопил его Вос, все еще смущенный обычной детской непосредственностью, продемонстрированной на сцене.
— Я не уверен, что это не шутка, если честно. После какого-то репортажа… Я даже не в курсе, о чем там шла речь, но это неважно… В общем-то, сам не понимаю, почему они заинтересовались именно мной, но мне предложили работу в одной из ведущих клиник Израиля, — объявил полным восторга голосом Кеноби. — Завтра встречаюсь с их официальным представителем.
В груди у Энакина похолодело и стало пусто.
========== Тема безответной любви в творчестве МС Вейдера ==========
Следующий день был выходным. Энакину это, впрочем, радости особой не принесло. Дядя Шив, который стремился провести каждый выходной с любимым племянником, на сей раз отбыл на званый обед к мэру города. Энакин не горел сильным желанием видеть племянниц мэра, а его дочь тем более, чей отец все детство шутил, что они вырастут и поженятся, так что от предложения дяди сходить с ним вежливо отказался. Вдобавок после бессонной ночи Скайуокер чувствовал себя полностью выжатым морально.
Вчера они с Оби-Ваном и Квинланом вместе с Эйлой поехали в бар отмечать Хэллоуин после работы. Асажж уехала домой, потому что по ее словам Хэллоуин — милый семейный праздник, и ее ждал муж. Кажется, доктор Вос основательно запал на свою молодую коллегу и пригласил ее на танец. Энакин остался вдвоем с доктором Кеноби и впервые ощутил, что ему нечего сказать. Ну о чем вообще говорить с человеком, который улетает на работу в Израиль через… Может, месяц. Или неделю… Сколько там оформляется перевод на новое место работы? Наверное, у Энакина появится новый шеф. Возможно, кто-то менее строгий, имеющий своеобразное уважение к племяннику директора и делающий поблажки. Будь на месте Оби-Вана любой другой столь же строгий заведующий отделением, Энакин благодарил бы судьбу за чудесное избавление от тирана. Но Кеноби, помимо вечных издевательских поручений и прочих бонусов в его адрес, был самым чутким и самым удивительным человеком во всей «Звезде». Энакин был уверен, что как только Оби-Ван уедет, никто не станет общаться с ним, как сейчас. Квинлан, Вентресс… Да кому он нужен будет, если для всех в этой клинике он этакое дополнение к Кеноби? Скайуокеру стало совсем гадко на душе, и он заказал себе двойной виски со льдом, даже не думая о том, как доедет до дома, не парясь, что дядя будет ворчать, даже о том, что завтра будет болеть голова.
Теперь Энакин, проснувшийся только ближе к обеду и, взглянув на часы, осознавший, что в это самое время доктор Кеноби, должно быть, на собеседовании с представителем со своего будущего места работы, не находил себе места. Он ведь так и не признался Оби-Вану в своих чувствах. И теперь, когда вскоре всё перестанет иметь значение, эти чувства искали выход. И нашли его во внезапном порыве творчества.
Энакин никогда не писал стихи. Если, конечно, не считать тех, что он посвящал дочери мэра в средней школе. Он до сих пор помнил пару строчек из того своего творения: «Мы сидим на берегу в зареве заката. Вата у тебя в мозгу, да и в лифе вата». После этого Энакин получил сумочкой по голове, но произведенным эффектом остался весьма доволен. Но вот всерьез за подобный вид творчества никогда не брался, да и вообще считал себя далекой от творчества личностью, несмотря на богатое воображение. Максимум, на что его хватило — освоить несколько аккордов на электрогитаре, подаренной ему дядей, кажется, на шестнадцатилетие.
Но любовь делает с людьми удивительные вещи, и поэтому теперь Энакин вот уже второй час сидел в кресле с тетрадкой и строчил любовное послание в стихотворной форме своему предмету воздыхания. Исписав пару страниц и перечеркнув половину, Энакин перечитал получившееся и остался доволен результатом. Можно было отправить свое стихотворение Кеноби по электронной почте, но это было бы слишком банально. Прошлый век. Нужно что-то поновее, как решил Энакин. И пришла ему в голову гениальная идея, что хоть раз приходила в голову каждому, кто страдал от безответной любви или разлуки с любимым человеком: записать грустный рэп про расставание под какую-нибудь лиричную минусовку.
По счастью, были у Энакина знакомые владельцы студии звукозаписи, а потому труда это не составило, и уже через три часа Энакин был не просто каким-то интерном Скайуокером, а MC Vader. Этот сценический псевдоним он придумал, пока загружал свое творение в аудиофайлы Фейсбука, дабы скинуть лично доктору Кеноби. Но для начала стоило спросить мнения у более широкой аудитории.
Наскоро создав конфу с емким названием «будущие фанаты», Энакин скинул аудиозапись и стал ждать. Первой откликнулась Баррис, которая проводила, как видно, в соцсетях не только все рабочее время, но и выходные. Реакция ее была весьма лаконичной, но зато выразила, пожалуй, всю суть:
Баррис Оффи покинула чат
«Очень даже неплохо получилось, Скайрокер. Я даже прослезилась на припеве. И ещё на строчках «Один звонок разбил мечты — в Израиль улетаешь ты», — писала Асока, отослав для убедительности несколько плачущих смайлов.
«Пиздато», — как обычно кратко и по существу отозвался Мол.
«В понедельник на работе я вскрою тебя за то, что ты заставил меня поставить на паузу Oomph ради двух минут вот этого», — написала Вентресс, тут же добавив улыбающийся смайлик, который у нормальных людей как правило подчеркивал сарказм, но вот в ее конкретном случае лишь подтверждал правдивость сказанного.
«Это, слушай, Энакин… То есть, прости, эмси Вейпер, — подключился к диалогу, наконец, и Квинлан. — Это мило, конечно, но ты вообще заходил в аудиозаписи Оби-Вана?»
Энакин хлопнул себя по лбу на замечание о столь досадном упущении, если учесть, что стену доктора Кеноби он промотал до самого конца, до первого статуса, что датировался 2007 годом, все фотографии профиля пролистал около двадцати раз подряд, а также прошерстил списки всех, кто ставил на этих фотографиях лайки, но не додумался зайти в списки аудиозаписей.
Так, благодаря доктору Восу, Энакин выяснил, что его любовь — убежденный фанат тяжелого рока с некоторым уклоном в классику. Карьера рэпера закончилась так же мимолетно, как и началась, а старая электрогитара благополучно разыскалась на антресолях.