Столь же быстро расправившись и с замком, Энакин извлёк на свет уменьшенную модель Звезды Бессмертия с её причудливой шарообразной формой, созданной специально по заказу дяди Шива. Подбросив шар в воздух, Скайуокер взмахнул световым мечом так, будто всю жизнь владел этим навыком, и рассёк Звезду пополам прямо на лету.
— Похоже на какой-то пульт управления, — сообщил Энакин, изучая и вертя в руках неведомый предмет, оказавшийся внутри. Пожав плечами, уже наученный опытом юноша смело нажал на единственную кнопку.
Рядом моментально нарисовался дядя Кощей, что в панике хватался за голову:
— Что же ты наделал?! Это была кнопка вызова налоговой инспекции!
— Вот она, значит, какая — смерть Кощеева, — хмыкнул волк, обращаясь в самого обычного Квинлана. — Наконец-то я выполнил свой долг и могу вернуться к своей привычной форме.
— Энакин! — раздалось издалека.
Обернувшись, Скайуокер увидел доктора Кеноби, бегущего к нему по цветочной поляне, придерживая длинную юбку своего платья для удобства… Чёрт подери, Квинлан не солгал, и доктор Кеноби действительно был наряжен в нежно-розового цвета платье с рюшками и бантиками.
— Доктор Кеноби! — Энакин, расцветая счастливой улыбкой, со всех ног бросился навстречу.
— Энакин! — доктор тянул к нему свои руки, стремясь заключить в объятия, позабыв про свой весьма эпатажный для мужчины под сорок наряд.
— Доктор Кеноби! — повторил Скайуокер, вприпрыжку приближаясь к возлюбленному.
— Энакин! — послышалось совсем рядом.
Скайуокер открыл глаза в палате… Но та ли это была палата?
========== Энакин в стране галлюцинаций. Часть 2: невеста Франкенштейна. ==========
Энакин очнулся на столе морга. Странным ему показалось то, что доктора Вентресс рядом не было, зато над ним тут же склонился доктор Кеноби со скальпелем, в окровавленной маске и халате, который, видимо, не заметив, что тот проснулся, с упоением копошился в его внутренностях.
— Ты ведь хотел предложить мне своё сердце, так? — Кеноби кровожадно улыбнулся, доставая ещё бьющееся, истекающее кровью сердце из вскрытой грудной клетки Энакина.
Скайуокер завизжал, но не от боли, которую он должен бы был почувствовать, а от ужаса происходящего. А доктор Кеноби, небрежно сунув его сердце в карман своего белого халата, принялся сшивать место разреза, беззаботно что-то насвистывая.
— Ну всё, теперь можно начинать подготовку к церемонии, — весело протянул Оби-Ван, всё так же мыча себе под нос какую-то смутно знакомую мелодию, одним ловким движением отрезая нитку.
— Какой церемонии? — в лёгком замешательстве спросил Энакин, порываясь сесть и понимая, что прикован к столу металлическими креплениями за запястья.
— Церемонии нашей свадьбы, разумеется, — немного недоумевающим тоном ответил доктор Кеноби. — Ты же мне предложение сделал, забыл?
Не то чтобы Энакин был против прямо сейчас связать себя узами брака с любимым человеком. Но то, с какой безумной улыбкой смотрел на него Оби-Ван, сняв маску, по меньшей мере напрягало, заставляя припомнить все ужастики про маньяков, которые он пересмотрел за свою жизнь.
Освободив его от оков, обезумевший возлюбленный принялся вальсировать со Скайуокером, который только и мог что ступать за ним в танце, как кукла-марионетка. Они остановились напротив огромного зеркала, и почему-то Энакину и в голову не пришло поинтересоваться, откуда в морге зеркало. На Энакине было свадебное платье — белое, сшитое на старинный манер, и с кровавыми пятнами на нём. Все открытые части тела были словно сшиты вместе из отдельных лоскутов кожи. Энакин выглядел так, словно его порезали на части, а затем по частям сшили обратно. Лицо закрывала фата, но стоило Скайуокеру откинуть её назад, как он в ужасе отшатнулся от зеркала.
— Моё прекрасное создание. Невеста Франкенштейна, — любовно проведя по рассеченной шрамом щеке Энакина, протянул Оби-Ван.
Энакин протестующе замотал головой, но движения снова получались какими-то кукольными, неестественными.
— А вот и наши гости, — Оби-Ван заставил Энакина развернуться и взглянуть на Квинлана, Асажж и каким-то образом оказавшуюся здесь Асоку — Энакин всё ещё был уверен, что находится в «Звезде Бессмертия», а потому был слегка удивлён, откуда она взялась.
— Ну ты и чудовище, Скайрокер! — залилась смехом Асока.
— Моё почтение, доктор Франкенштейн, вы превзошли сами себя! — хрипло рассмеялся Квинлан.
— Кажется, кто-то так хотел быть частью семьи Франкенштейн, что был готов позволить искромсать себя и сшить заново, — с издевательским смехом добавила Асажж.
Помещение, в центре которого оказался Энакин после того, как Оби-Ван неизвестно когда успел его покинуть, заполнялось всё новыми и новыми лицами. Врачи и пациенты «Звезды Бессмертия», бывшие одногруппники Энакина, одногруппники Асоки, доктор Дуку, доктор Джинн, миссис Франкенштейн, мэр со всем своим семейством в полном составе… И все, как один, смеялись над Энакином.
— Ты урод!
— Чудище!
— Монстр!
Круговорот хорошо и не слишком знакомых лиц захлестнул его, и помещение вокруг Энакина начало вращаться с огромной скоростью, а всё вокруг стало сливаться в одно единое пятно, из которого зрение Энакина было способно вычленить лишь лицо доктора Франкенштейна-Кеноби, хватаясь за него, как за нить спасения.
Не выдержав больше слившегося в сплошное гудение шума голосов и бешеного вращения, Энакин зажмурил глаза, открыв их уже в палате. Перед собой он снова увидел зеркало, а в нём собственное отражение — уже без нелепого свадебного платья, но всё ещё безобразное. Завизжав, Энакин инстинктивно замахал перед собой руками, разбив зеркало на осколки.
К Энакину склонилась Асока, за спиной которой стоял Оби-Ван всё в том же страшном окровавленном халате. На лице девушки застыла насмешка.
— Ты что, правда думаешь, что теперь он тебя полюбит?!
***
Тем временем Кеноби не отходил от постели Энакина уже пару часов. Скайуокера, а заодно и самого хирурга, не желающего уходить домой после завершения внеплановой операции, уже заходили проведать Квинлан и Асажж, а теперь и приехавшая подруга Энакина — Асока, узнавшая о случившемся не то от Баррис, не то ещё от кого-то — девочка, частенько навещавшая приятеля на работе, успела познакомиться со многими здесь.
— Видок у него, конечно, ещё тот, — полушепотом прокомментировала Асока, глядя на бледное, но всё ещё красивое для Оби-Вана лицо Энакина, которое теперь рассекали шрамы.
Во сне Энакин то и дело дёргался, морщился, хныкал и стонал, и, честно говоря, Кеноби пожелал бы, чтобы эта милая девочка ушла, как и все прочие, оставив их наедине — тогда он смог бы беспрепятственно взять Энакина за руку или зарыться пальцами в русые кудри.
— Со временем станет почти незаметно, — заверил её Кеноби, для которого спустя столько времени созерцания Энакина все его изъяны стали, словно родные.
— Знаете, ни за что не поверила бы, что он попал в аварию. Энакин рассказывал, что занимался мотокроссом с десяти лет. И так глупо попасть под фуру?.. Я бы скорее поверила в то, что он специально это сделал, — фыркнула Асока.
Оби-Ван поморщился, ощутив неприятное колющее чувство в груди, и кашлянул, слегка похлопав себя ладонью по грудной клетке, чтобы от него избавиться.
— Я думаю, твоё посещение на сегодня закончено. Энакин, как видишь, не в состоянии и вряд ли будет, даже когда придёт в себя. Но я уверен, что он будет рад видеть тебя завтра, — вежливо выпроводил девушку Кеноби.
Стоило ей уйти, как Энакин открыл глаза. И первой его фразой был не вопрос о том, где он или что произошло, как это порой бывало с пациентами. Она была совсем иной.
— Доктор… Я теперь урод? — дрожащим голосом спросил Скайуокер.