Хотя Энакин и честно пытался слушать и вникать во все, что говорил ему возлюбленный, все его мысли на самом деле были заняты Оби-Ваном. Тот тоже был облачен в классическую одежду, которая выгодно подчеркивала каждый его мускул, когда доктор Кеноби шевелился, и ткань облегала его роскошное тело. Энакин просто обожал всячески его трогать, ласкать — пусть даже ненавязчиво, но ему было необходимо постоянно касаться любимого, чтобы знать: это не сон, Оби-Ван действительно принадлежит только ему одному, они друг друга любят и наслаждаются жизнью в этом райском уголке. Только немного скучают по детям, и Энакин предложил было остаться в номере и поболтать с их многочисленным потомством по Скайпу, а затем посмотреть какой-нибудь фильм, валяясь на постели в обнимку и периодически заказывая в номер всякие вкусняшки. Но Оби-Ван предложил компромисс, и, завершив полуторачасовое общение с детьми, супруги все-таки отправились в ресторан, о чем Энакин нисколько не пожалел. Здесь было так же здорово, как и в собственной постели. Ну… почти.
— Не скучайте без меня, — Энакин промокнул губы салфеткой, на которой осталась часть грима, и вздохнул. Жара, несмотря на вечер, стояла неописуемая, и даже маскировочная косметика не выдерживала ее. Приходилось постоянно поправлять грим, но Энакин, уже набивший на этом руку, рассчитывал справиться в считанные минуты. Оби-Ван с улыбкой кивнул и сделал изящный глоток из наполовину опустевшего бокала.
Спустя три минуты после ухода Энакина, когда доктор Кеноби как раз заканчивал мастерить из салфетки розочку для любимого, на стул того вдруг неожиданно приземлилась незнакомая брюнетка с ровным загаром и явно гиалуроновыми губами. Как бы ни старались пластические хирурги добиться максимальной естественности, но Оби-Ван в силу своей профессии и наметанного взгляда на любые хирургические вмешательства мог моментально вывести обладательницу столь выдающихся форм на чистую воду. Впрочем, против инъекций и всякого рода имплантатов он не имел ровным счетом ничего, а потому лишь приподнял бровь в вежливом вопросе.
Брюнетка очаровательно улыбнулась, откинула за спину роскошную копну блестящих волос и вдруг провела наманикюренными пальцами по ладони Оби-Вана. Руку тот сразу же убрал, но брюнетку это не остановило.
— И почему такой эффектный мужчина скучает в одиночестве? — протянула она, не обращая никакого внимания ни на тарелку Энакина, ни на его бокал.
— Вам показалось, — заверил девушку Оби-Ван.
— Все же, думаю, мы могли бы решить эту проблему. Как насчет проводить меня в мой номер? Время уже позднее, меня могут и украсть, — брюнетка кокетливо рассмеялась.
— Прошу меня простить, мисс. Я здесь не один, — Оби-Ван взял бокал левой рукой, чтобы в поле зрения девицы попало обручальное кольцо.
Удивительно, но она решительным образом ничего дальше своего носика не замечала.
— Я не займу много вашего времени.
Оби-Ван вздохнул. Его пациентки и родственницы пациентов порой реагировали на него и похуже, откровенно вешаясь доктору на шею со словами благодарности и предложениями «отблагодарить» в более приватной обстановке. Оби-Ван и прежде на все отвечал крайне профессионально (кроме того злосчастного раза, когда пациентка после аппендэктомии скромно и вежливо предложила доктору выпить с ней кофе, когда ей будет можно, и Оби-Ван умудрился вляпаться в дерьмо по самое не хочу, едва на ней не женившись. Слава богу, что все закончилось так, как закончилось), а после свадьбы с Энакином Оби-Ван пресекал подобные знакомства и предложения на корню, не особо заботясь о том, что и как говорит. Доктор Кеноби — счастливо женатый человек, отец пятерых детей, и никакие интрижки с супермоделями Victoria’s Secret не стоят того, чтобы попрать с таким трудом выстроенное счастье.
— Послушайте, я же уже сказал вам, что я здесь не один. Мне крайне неловко обижать вас, но я верен своей второй половинке и…
С каждым его словом девица все более понимающе улыбалась, словно хотела тем самым сказать: «Да-да, мы это уже проходили, что ж, посмотрим, на сколько хватит тебя». Оби-Ван начал закипать. Если Энакин придет и увидит сию картину неудачного соблазнения, он может сделать совершенно непредсказуемые выводы… К счастью, Энакин обстановку оценил очень трезво, глядя на напряженное выражение лица супруга, а потому наклонился к нему и ласково поцеловал в щеку.
— Прости, что заставил ждать, любимый. Мы можем идти.
Оби-Ван бросил девушке извиняющийся взгляд, на что та улыбнулась уже куда естественнее и кивнула, мол, сразу бы так и сказал, что ты не по девочкам. Взяв ладонь Энакина в свою, Оби-Ван расплатился с метрдотелем, и парочка вышла из ресторана, провожаемая двумя дюжинами взглядов — кто-то смотрел с явной завистью, кто-то с восхищением, ну, а кто-то и с неодобрением, но Кеноби и Скайуокеру было плевать. Их ждала приятная пешая прогулка до отеля, номер-люкс с большой кроватью и ноутбук с фильмами. Прекрасное завершение идеального медового дня.
Когда Энакин вернулся в ресторан за забытым мобильником, он сразу приметил знакомую брюнетку, в гордом одиночестве напивающуюся у бара. Чувства превосходства, пожалуй, Скайуокер не испытывал: в конце концов, он ведь прекрасно знал, что это такое — быть безответно влюбленным в доктора Кеноби. Но тут Энакин сам себе слукавил и довольно расправил плечи: доктор Кеноби был его мужем и всецело принадлежал ему одному, поэтому ни капли сочувствия к брюнетке у него не осталось. Будь эта девица парнем, она бы до сих пор собирала с пола выбитые Энакином зубы, ибо нечего заглядываться на чужих мужей.
========== Бонус: Daddy kink ==========
Энакин убедился, что Хан увлечён прохождением миссии в онлайн-игре, и заодно напомнил ему о том, чтобы не засиживался допоздна, ведь завтра в школу. Зашёл в комнату дочерей, умилившись тому, что девочки, видимо, заболтавшись или заигравшись, заснули в одной постели практически в обнимку. Люк и Гален ещё издалека услышали шаги отца по коридору и поспешили разбежаться по своим кроваткам, притворившись спящими, прежде чем он зашёл, да так и заснули. Миссис Франкенштейн и вовсе засыпала раньше внуков в своём любимом кресле — всё же возраст брал своё, и бойкая старушка начинала понемногу сдавать свои позиции, хоть и явно не собиралась так просто сдаваться.
Оби-Ван ждал Энакина в их комнате, полуразлегшись на кровати, и не сдержал улыбки, когда тот зашёл, будто пританцовывая и покачивая бедрами в такт ему одному ведомой мелодии. Когда Энакин заходил в комнату так, это всякий раз означало, что заснуть им удастся ещё очень нескоро. В своих попытках выглядеть соблазнительным он был просто умилителен и оттого ещё более желанен Оби-Вану.
Рука Кеноби потянулась к выключателю светильника, что стоял на тумбочке, но Энакин мягко остановил его, перехватив ладонью запястье.
— Я хочу сегодня при свете, — прошептал он, заставляя любимого мужа вздрогнуть от интимности подобного момента.
Энакин в большинстве случаев стеснялся делать это при свете, и неизвестно, что смущало больше — мысль о том, как он выглядит в такие моменты, или буквально пожирающий взгляд Кеноби, обычно спокойного, но, оставаясь наедине, превращающегося из собранного и сдержанного мужчины в какое-то стихийное бедствие, ломающее под своим усердием кровати.
Была в постели лишь одна вещь, что всякий раз больше всего бесила Кеноби, но бороться с которой у него не было никаких моральных сил…
— Ох… Доктор Кеноби… — простонал Энакин, лежащий под ним в кровати, когда пальцы Оби-Вана коснулись особо чувствительной точки внутри.
— Эни, солнышко, мы женаты больше года и у нас пятеро детей, вдобавок я давно уже не твой начальник, ты можешь не обращаться ко мне столь официально, по крайней мере, во время занятий любовью, — в который раз уже попытался как можно более ласково втолковать Оби-Ван, хоть и почти наверняка знал, что ничего из этого снова не выйдет.
Но на сей раз он ошибся, и Энакин действительно внял его просьбе. Ну то есть, можно считать, что внял, но воспринял, по всей видимости, весьма специфично.