— Это моя вина. Я плохо занимался твоим воспитанием, — продолжал император. — Я не внушил тебе, что ощущение безопасности гораздо ценнее ощущения мнимой свободы. А семья важнее интрижек и приключений. Поэтому был наказан. При всей моей любви к тебе, дочь, я не могу оставить это просто так. Ради твоей же безопасности. На рассвете ты отправишься на обучение в Ивовую долину[1]. Оно займет год.
У Этель перехватило дыхание. Только не это! В Ивовую долину высокородных ссылают для исправления! Это почти тюрьма, где учат послушанию и смирению. Никакой свободы, никаких нарядов, балов и слуг. Ничего из того, к чему она привыкла!
— Год? — потрясенно прошептала принцесса. Отец сдвинул брови к переносице, но ничего не ответил. Казалось, ему самому нелегко далось это решение. Он молчал и Этель тоже молчала, комкая ткань широких мужских брюк. Ей было страшно и за себя, и за Тома.
Молчание нарушил личный секретарь отца, который всюду его сопровождал. Он заглянул в библиотеку и деликатным тоном сообщил:
— Ваше величество, прошу простить за то, что помешал Принц Даррел просит у вас срочную аудиенцию. Его сопровождает графиня Ардер.
— Потом, — отмахнулся император.
— Его высочество настаивает на немедленной аудиенции. Говорит, это важно.
Император на мгновение прикрыл глаза и раздраженно велел:
— Впусти обоих. Но предупреди, что времени у них мало.
Спустя минуту в библиотеке появились Даррел и Белль. Брат старался казаться уверенным, закрывал спиной свою невесту, словно боясь, что гнев отца обернется против нее, однако Этель чувствовала, что он нервничает.
Бросив на сестру тревожный взгляд, Даррел громко сказал:
— Это я в виноват, отец. В том, что произошло с Этель.
— И я, ваше величество, — вдруг выступила вперед Белль. Ей было страшно, но она храбрилась. Даже осмелилась смотреть отцу в глаза. Принцессу это поразило — мало кто мог это себе позволить.
Император удивленно приподнял бровь.
— Что вы сказали?
— Это исключительно моя вина, — процедил сквозь зубы Даррел, неободрительно глянув на невесту.
— И моя, — не отступала та.
— Что происходит? — стукнул кулаком по столу император. — Немедленно объясните.
— Этель хотела передать послание, — сказал Даррел. — Сообщить брату Белль, что с ней все в порядке.
— Не понял. — Император подошел к сыну так близко, что мог бы ударить его. Тот еще шире расправил плечи — словно готовился к этому.
— Белль переживала за свою семью — боялась, что они не знают, как она. У ее бабушки слабое сердце, и ей нельзя переживать. Этель узнала об этом и предложила помощь — сбежать из дворца, найти кого-нибудь из родственников и передать, что с Белль все в порядке. Не стоит вверить слухам и желтым газетам.
Слыша это, Этель лишь диву давалась. Сначала удивленно таращилась на брата и его невесту из-за спины отца, а когда Белль незаметно подмигнула ей, поняла, что они решили спасти ее.
— Разумеется, Белль отказалась от такой помощи, — продолжал Даррел. — И рассказала обо всем мне. А я не обратил внимания на ее слова. Я виноват отец. Не подумал, что Этель действительно покинет дворец.
— Это я виновата, — снова возразила его невеста. — Не стоило жаловаться принцессе.
— Нет же, виновата я, отец! Я хотела развеяться, а потому решила заодно помочь Белль, — включилась в игру Этель, хотя внутри все замирало от ужаса. — Я чувствую себя должницей, ведь она спасла Даррела. Моя гордость страдает из-за того, что я не могу отплатить ей. Глупо, да. Я только сейчас это осознала.
Прости меня, прошу. Я знаю, что совершила ужасный проступок. Но я не делала ничего плохого — нашла одного из братьев Белль и передала ему, что с ней все хорошо. Я гуляла с ним по городу в мужской одежде, потому что было скучно. Он не понял, кто я.
Император обвел троицу задумчивым взглядом и сел на свое место за столом. Впервые Этель почувствовала на себе его подавляющую силу — ту, о которой с трепетом говорили подданные. Впервые сегодня она ощутила ее на себе.
— Думал, сегодня я буду разочарован лишь одним человеком. Но нет. Вы разочаровали меня втроем. Особенно ты. — Взгляд императора впился в Даррела. — Знал обо всем и не остановил Этель. Как такой, как ты, может занять трон, если даже о родной сестре позаботиться не можешь?
По лицу Даррела заходили желваки.
— Прости меня, отец, — выдавил он.
— Тебя? Сомневаюсь. Я могу простить твоих сестру и невесту за необдуманный поступок. Они — женщины, мужчины должны прощать женщин в той же степени, что и оберегать. Но тебя — нет, пока не докажешь, на что способен. В который раз ты не оправдал моих ожиданий, Даррел. В который раз показал себя полным идиотом, — в сердцах бросил отец. Этель стало не по себе. Из-за нее ругают брата. Она даже открыла рот, чтобы все-таки сказать правду, но Белль осторожно покачала головой.