Павел-великан поджимает крупные губы и трет квадратный подбородок.
– Я извиниться хочу. Позови Нику, пожалуйста. Как тебя звать? Ты ее муж?
– Муж, а имя тебе знать не обязательно.
– Ты прав, – он кивает и опускает плечи. – Значит, не позовешь?
– Какой догадливый, – я гримасничаю и перекидываю топор в другую руку. – Пошел вон!
– Что тебе нужно, Паша? – тихий голос ввинчивается в спину и прошивает лопатки, будто ледокол замерзший океан. От резкого поворота я чуть не падаю в снег.
Вера стоит на углу дома, бледная, как молоко, и держится за стену. На худые плечи накинута курточка, а волосы треплет декабрьский сквозняк.
– Ника! – Паша пытается дернуться к ней, но я преграждаю путь.
– Валил бы ты, пока цел. Я за себя не ручаюсь, – яростно шепчу, чтобы булавка не слышала и озираюсь.
Вера еле стоит на ногах, губы дрожат, руки скользят по обледенелым кирпичам. И потом она резко съезжает в снег, а я отбрасываю топор в сторону, но не успеваю добежать. Девушка, как перышко, падает на дорожку в шаге от меня. Подхватываю на руки, прижимаю обмякшую малышку к себе и не могу сдержать дрожь и панику.
– Уходи, – рычу на пришедшего мужлана. Зубы сводит от ненависти и напряжения, но я держусь на последней ниточке терпения.
– Что с ней? – взволнованно говорит Павел. Я ошарашенно веду плечом и киваю в сторону машины взглядом «проваливай, и без тебя тошно».
Лыжник быстро уходит за двор и активно стучит костяшкой пальца по окну.
Дверь джипа распахивается, и наружу выходит светлолицая девушка в узеньком кремовом пальто. На голове синяя вязаная шапочка, на ногах высокие черные сапожки до колен, в руках небольшой черный саквояж.
– Юль, что-то с Никой, – тревожно говорит Павел и показывает в нашу сторону.
– Я посмотрю, – уравновешенно говорит она и ласково целует его в губы.
Неожиданно девушка, которая, скорее всего, жена Павла, ломает мою предвзятость к мужчине. Как раз тот случай, когда жизнь и время меняет людей в лучшую сторону. Я очень на это надеюсь. А в молодости, кто глупостей не совершал?
Вера совсем слаба, стонет так пугающе, и я просто не знаю, что делать. Стою, как вкопанный, руки горят от напряжения и тяжести, и мучаюсь сомнениями. Можно ли этих чужаков пускать в дом? Булавка сильно вздрагивает, едва не выпав из объятий в снег, распахивает глаза и шепотом просит поставить на ноги. Ее снова рвет, а меня крутит от волнения. Вдруг что-то серьезное? Здесь же глушь, как я смогу ей помочь? И Давида не вызовешь. И тогда я киваю Паше и разрешаю парочке войти в наш дом.
Глава 65. Звезда
– Мы рискуем, Вера, – говорит Игорь, открывая на весу рюкзак и проверяя вещи и деньги.
– Мне только самое необходимое купить и зайти в аптеку, – оглядываюсь на джип. Юля – хороший терапевт, но то, что она посоветовала и предположила, ни в какие рамки… – Да и тебе одежда нужна, – обращаюсь к Игорю. – Не будешь же ты в дедовом ходить всю зиму?
– А разве я плох? Как мухоморчик, – он красуется, разводит руками, показывая свою мощную фигуру в смешной дутой куртке бордового цвета. – А шапка – так вообще красота. Это мне Боря подарил, говорит, что мамка шьет.
Я подхожу ближе и поправляю «ушки». Игорь смешливо качает головой туда-сюда, отчего хлястики убора хлопают его то по темечку, то по виску.
– Ты такой домашний волчонок стал за этот месяц, – целую его, легко коснувшись губ, еще хранящих тепло нашего дома. Игорь тянется еще, чтобы углубить поцелуй, но я отклоняюсь. – Эй, на нас смотрят, – намекаю на Пашу и Юлю в машине.
– Пофиг, пусть завидуют. Тем более, я еще зол на этого медведя с лыжами и длинными лапами. Чуть-чуть, – показывает пальцами крошечную горошинку.
– Ты вчера благодаря этому мишке шею сохранил, дурко. Прибить тебя мало!
У Игоря загораются глаза.
– Это было круче, чем на байке, зря ты не захотела кататься. Свободный полет…
– Ага, вниз головой, – бурчу и забираю у него рюкзак. Мне сейчас только лыж и не хватает: к тошноте, покалыванию в животе и головокружению. – Пойдем, снежный человек. Времени не так много, до вечера нужно успеть вернуться и нигде не засветиться.
– Вы волнуууешься за меня, булавка, – веселиться Игорь. – Хороший признак.
– Еще бы! – показываю в сторону дома. – Кто мне дрова будет заготавливать, завтрак в постель носить и, – договариваю ему на ухо: – ласкать меня до обморока?
Гроза прыскает, мол, так вот для чего я нужен, собирается сгрести меня в объятия, но я срываюсь с места, быстренько забираюсь в джип и бросаю на заднюю панель наш рюкзак.
– А я думал, любишь… – шепчет Игорь на ухо, присев с другой стороны и придвинувшись ко мне тесно-тесно.