Я замираю, и моё сердце совершает какой-то невероятный прыжок в ледяную пропасть, чтобы тут же вернуться с разгорающейся искрой.
Хватаю контейнер – слишком тяжёлый, чтобы совершить необдуманный поступок. Но моё решение из другой серии, это зерно слишком долго зрело и сейчас упало в самую благодатную почву. Это решение – конец привычного, фатальный конец старого и начало новой жизни. Жизни, которая больше всего соответствует мне сегодняшней и настоящей.
Целую вечность еду в лифте и бегу к стоянке, обнимая контейнер, бомбардируемая дружелюбными взглядами. Все давно привыкли к моему безумному виду во время посещения очередных идей, и удерживаются от вопросов.
Устраиваю «аквариум» на переднем сиденье, глажу его бок. Медузы не реагируют. Завожу машину, приговаривая: «Потерпите, дорогие, потерпите», будто бы им есть дело до моих телодвижений.
На шоссе дикие пробки, и я злюсь, страдая от безысходности. Дорога до ракетного комплекса занимает неоправданно много времени. С современной техникой и возможностями до Луны теперь добраться быстрее, чем до соседнего города.
Оказавшись, наконец, на пустынной улице, я давлю на газ и отдаюсь скорости и свободе. Рыжие огоньки фонарей на обочине сливаются в одну яркую линию.
Далеко впереди раздаётся оглушительный грохот и звон разбившихся стёкол. Следующий участок пути открывает мне чудовищную картину – две машины, столкнувшиеся друг с другом, разбиты практически всмятку. Они стоят, вжившись друг в друга, дребезжат своими изуродованными телами, источая дым и ужас.
Я набираю номер скорой помощи, одновременно тормозя и выпрыгивая наружу.
Пассажиры первой, их трое, не подают признаков жизни. Во второй (она выглядит немного целее) за рулём, едва постанывая, полулежит молодая женщина, её лица практически не разглядеть из-за подтёков крови, а из ощерившейся пасти салона на меня смотрят обезумевшие детские глазёнки.
Сама не успеваю понять, как вырываю дрожащего ребёнка из недр машины. Устроив его в безопасной тиши своего салона, с трудом высвобождаю женщину из покорёженной груды металла.
Телефон продолжает отплёвываться механическим голосом робота, и я срываюсь с места – ближайшая больница в четырёх километрах, так будет быстрее.
В приёмном покое к нам бросаются санитары.
– Имя, адрес! – требует дежурная сестра.
– Срочно позовите врача! – ору я в ответ.
Сестра безуспешно сканирует отпечатки пальцев и радужку глаз еле живой потерпевшей. Я замечаю её тонкие руки и слышу прерывистые хрипы.
– Мы не можем идентифицировать её личность!
– Вы здесь все с ума посходили?
Мне кажется, что я сейчас к чертям разнесу всю эту больницу с дурацкими правилами и нелепыми порядками, но меня удерживает маленький мальчик, измазанный в крови, повисший на моей ноге и по-щенячьи поскуливающий.
Кажется, где-то в своём развитии мы свернули совсем не туда и вкладываем бешеные деньги в мечту, взираем жадными глазами на далёкие неприступные планеты, вместо того, чтобы сделать свой дом безопасным и отзывчивыми – его жителей.
То ли личность удаётся идентифицировать, то ли остатки совести плещутся даже в этих исполнителях прогнившей системы, но женщину увозят в операционную.
Всю ночь я сжимаю в руках маленькое вздрагивающее тельце и глажу, успокаиваю, шепчу и обещаю. Может быть, и нужна я была именно для того, чтобы однажды оказаться в нужном месте в нужное время и помочь неокрепшей психике справиться, а не для того, что я сама себе напридумывала, называя ценностями и целями…
Вспоминаю ту далёкую страшную ночь, когда мы остались без мамы. Мне было всего четыре, и я не полностью понимала, почему улыбка больше не освещает папино лицо, а в уголках глаз дрожат слёзы.
– А мама к нам ещё вернётся? – спросила я, кусая пальцы.
– Мама выбрала самую яркую звезду, – сказал папа, показывая на небо. – Оттуда она будет посылать тебе всю заботу и нежность, которую дарила дома. Звёзды никогда не подводят, Соня.
Я беру на руки поникшего мальчика и подношу к большому окошку в конце коридора.
– Что бы ни случилось, смотри на звёзды, – шепчу я. – Они берут на себя часть нашей боли и очищают душу. Если звёзды на небе, значит, всё будет хорошо.
Время течёт невыносимо медленно, мозг отказывается оценивать всё происходящее. Я с трудом соображаю, какое сейчас время суток, сплю я или бодрствую. Но когда в коридоре появляются люди, к которым бросается мальчик, я чувствую свою миссию выполненной. Миссию номер один.