— Хитрая бестия.
— Уж несомненно.
Голос у него стал мягче.
— Ты прекрасно выглядишь, Кэти.
— Ты хочешь сказать «прекрасно для старой женщины»?
— Ах, Кэти, ты никогда не состаришься.
Взгляд у него был такой ласковый, и знакомая горячая волна захлестнула все ее существо. Он был все еще прежним Ноэлем. Другом и поверенным всех ее тайн. Почти возлюбленным…
— Ты выглядишь… преуспевающим.
Это был не вполне комплимент, что он сразу и понял. И слегка прищурился.
— Внешность нередко бывает обманчива, — тихо сказал Ноэль.
— Да. Думаю, что человек по имени Звездный Всадник замечательно провел на этот счет англичан.
— Его схватили?
— Нет, я ничего о нем не знала до своего приезда сюда.
— Это хорошо, я бы не хотел, чтобы Йэн и мама беспокоились.
— Они все равно беспокоятся. О тебе.
Ноэль смутился.
— Но беспокоиться совершенно не о чем.
— За исключением твоих политических убеждений.
— А это, дорогая, касается только меня.
Она попробовала подойти к нему с другого конца.
— А ты видел Звездного Всадника?
— Да, — ответил он лаконично.
И она сглотнула комок в горле при виде того, как выражение его лица сразу стало непроницаемым.
— Он был в порядке? — спросила Кэти, немного помолчав.
— Если не считать нескольких ран, то можно сказать и так.
— Он действительно выкрал английский корабль?
— Да, и в придачу двух роялистов.
— Что ты говоришь?
— Хью Кэри и его дочь Аннетту. Она ухаживала за ним, когда он лежал у них в доме.
Она молча, вопросительно глядела на Марша.
— К сожалению, Аннетта узнала, что он не тот, за кого себя выдает. Джон Патрик опасался за мою жизнь. Он оставил мне письмо. Черт побери! Я же предупреждал его, чтобы он не…
— Чтобы что?
— Полагаю, он в нее влюбился. Она тоже… относилась к нему с симпатией. Думаю, что сейчас она резко переменила свое отношение.
— Джонни? Наш Джонни? Влюбился? В сторонницу короля?!
— Боюсь, что так. А ее отец… он перестал говорить, совсем как некогда тетушка Фортуна. Его обмазала дегтем, вываляла в перьях и вообще едва не убила банда негодяев, которые называли себя повстанцами.
— Господи боже! — и это все, что она могла сказать.
Джонни, который был яростным противником англичан, влюбился в женщину, им симпатизирующую, да еще в такую, которая имела достаточные основания ненавидеть восставших американцев. Все это было так похоже на ситуацию, в которой оказались они с Ноэлем.
— Он повез ее домой, в Мэриленд. Надеется, что Йэн и Фортуна сумеют помочь ее отцу снова заговорить. Слава богу, что Аннетта оставила письмо с правдоподобными причинами их отсутствия, но все-таки я опасаюсь, что это может показаться кое-кому подозрительным.
Он поджал губы. Раньше она не замечала такой привычки. Сердце у нее дрогнуло. Что-то произошло между братьями.
— Расскажи, что дома? — попросил он, меняя тему разговора, но она настаивала на прежней:
— Я хочу, чтобы ты побольше рассказал мне о Джонни. Каким образом он оказался в доме у этой семьи?
— После того как его корабль затонул, ко мне явился человек от него. Англичане прочесывали всю Филадельфию в поисках Джонни. И я подумал, что самым безопасным будет для него дом, где выхаживают раненых английских солдат.
— А почему ты его не оставил у себя?
Он с упреком взглянул на Кэти:
— Да потому, что обыскам подвергаются прежде всего врачебные приемные.
Она пытливо посмотрела на него и улыбнулась:
— Значит, ты спрятал его на виду у всех?
— Я полагал также, что он не причинит зла людям, которые к нему добры.
— А тебе известно, что он его причинил?
— Кэри не захотели бы уехать с мятежниками добровольно.
— Ты называешь таких людей мятежниками? Не патриотами?
Ноэль удивился:
— Ты зачем проделала такой длинный путь? Чтобы поспорить со мной насчет определений?
— Ну, не совсем так.
— Так зачем?
Говоря это, он дотронулся до локона, выбившегося из ее прически, и заправил его под капор. Рука его задержалась у щеки Кэти на секунду дольше, чем требовалось.
И Кэти ощутила всю ласку этого беглого прикосновения. Его нежность. Сердце ее сжалось. Ей тоже захотелось коснуться Ноэля. И чтобы он ее обнял и прижал к себе.
Она отступила назад.
— Зачем ты приехала, Кэти?
Ей нравилось, как он ласково выговаривал ее имя. Ей было жалко, что ласкает он лишь воздух.
— Я надеялась убедить тебя вернуться домой.
— Что я там буду делать? — очень тихо спросил он.
— Нам нужен врач на Западном побережье.
— Только поэтому ты приехала?
Кэти знала, куда поведут дальнейшие расспросы, но она не собиралась ему навязываться.
— Ты нужен Йэну и матери. Они по тебе скучают.
— Это они просили тебя доставить меня домой?
Нет, то была ее идея, но она не считала нужным в этом признаваться. Слишком много времени пролегло между ними, слишком много воды утекло. Разбитое сердце не склеешь. И она солгала:
— Да.
Он сдвинул брови, и ей на какую-то долю секунды почудилось, что он серьезно раздумывает над ее предложением.
— Я не могу сейчас оставить Филадельфию, — наконец сказал Ноэль, одним махом уничтожив ее надежды.
— Не можешь или не хочешь?
— И то и другое, — холодно ответил он. — Да и какая разница?
— Да, конечно. Ты хочешь остаться со своими английскими друзьями? Или… — и она осеклась.
— У меня здесь большая практика, Кэти. У меня здесь действительно есть друзья. Здесь протекает моя жизнь.
Практика. Друзья. Жизнь. Каждое слово было, как нож в сердце. Она вскинула голову:
— И женщина тоже есть?
Его карие глаза на мгновение вспыхнули.
— Для меня существует лишь одна женщина в мире, и, думаю, тебе это известно.
— Фелисити? — вырвалось у нее, и она сразу же возненавидела себя за то, что не сдержалась, но ей необходимо было знать, как он относился к своей жене.
— Нет, не Фелисити, — и больше он ничего не стал объяснять.
— Тогда поедем домой.
Он опять коснулся кончиками пальцев ее щеки.
— Хотел бы я иметь такую возможность, Кэти, но у меня здесь дела.
Она не знала, что отвечать, и только испытующе вглядывалась в его глаза.
Аристотель вклинился между ними и просительно взвизгнул.
— На место, Аристотель, — сказал Ноэль.
Однако собака села и стала бить хвостом об пол.
— Нет, иди к огню и ложись.
Уши у пса опали, он встал и послушно поплелся к камину, опустив голову и только время от времени жалобно взглядывая на Кэти.
— Ты жестокий человек, Ноэль.
— Ничего, он будет вознагражден большой сочной костью. Он умеет притворяться печальным и обиженным и здорово на этом наживается.
— Откуда он у тебя?
— С ним плохо обращался прежний хозяин. И не думаю, что кто-нибудь осмелится повторить ту же ошибку, — ответил Ноэль суровым тоном.
— Ах ты, мой Дон Кихот.
— Ты хочешь сказать «Рыцарь печального образа»?
Снова, как прежде, они прибегли к литературным ассоциациям, к испытанному оружию в словесных баталиях.
Кэти взглянула на него. Нет, лицо у него сейчас совсем не печальное. Дорогое ей лицо. Слишком дорогое. Она должна была сделать над собой усилие, так как руки жаждали обнять его. Их взгляды встретились. Кэтрин не дождалась его двадцать лет назад. Не хочет ли он сказать ей, что теперь слишком поздно?..
Да и она сама разве захочет иметь хоть какие-то отношения с мужчиной, который наживается на лечении врагов?
— Пожалуй, мне надо уходить.
— Где ты остановилась?
— У Итана Тэйлора.
Он отвернулся и стал смотреть на огонь в камине. В карих глазах отразилось пламя, и они стали золотистыми.
— Скажи ему, чтобы он соблюдал осторожность. Он на подозрении у англичан. После всего случившегося они готовы хватать каждого, кто, как им кажется, симпатизирует… американцам.