— Молнией запущу! — черноволосый со вздохом сел, легонько шевельнул кистью — и огонь исчез.
— Ты нынче не с той ноги встал? — обиженно спросил его рыжий.
— Я вообще недавно лёг!
— А я вообще не ложился. Предчувствовал, что случится нечто такое… — мечтательная улыбка легла на губах Белика, но он резко посерьёзнел, — Слушай, давно хочу спросить: зачем ты подолгу смотришь на пламя, если так его ненавидишь?
— Не твоё дело! — огрызнулся Гаад, — Давай без предисловий.
— Ну вот, испортил мне удовольствие! — притворная обида на веснушчатом лице.
— Белик, ты сейчас познаешь всю глубину моего неудовольствия!
— Ладно, ладно, обойдусь без присказок и предисловий! Объявился новый Посланник Небес.
— Опять?! — черноволосый вскочил, — Его тут только не хватало!!!
— Разумеется, он нам нужен, — рыжий счастливо улыбнулся, — Потому Небеса и прислали его.
Гаад проворчал нечто неразборчивое и вскочил.
— Стой! Мы пока не нашли…
Он сердито перебил Белика:
— Я на Гору справедливости!
Рыжий не только не отклеился, столкнувшись с яростным, пламенным взглядом, но ещё и пристал с вопросами:
— А на что тебе туда? Чем ты недоволен?
— Всем! — черноволосый, казалось, вот-вот его прибьёт.
Белик на всякий случай отодвинулся подальше:
— Что вы все с утра такие?
— Кто?!
— Да ты, Старейшина. Орёте ни за что ни про что, сбегаете.
Не успел он договорить, а собеседника уже и след простыл. Рыжий долго-долго задумчиво чесал затылок, потом радостно хлопнул по ноге:
— Вспомнил! Он ж в этот день родителей потерял! — и уже сочувственно, едва слышно добавил, — М-да, теперь ясно, почём он сегодня такой злой… А Старейшину нашего какая муха сегодня укусила? — он осклабился, — Не, судя по тому озверевшему лицу и безумным глазам, его покусали белокрылые, — и сам заржал над своей шуткой.
Гаад появился около тропинки, поднимающейся в горы. Взмахом руки развёл маленькое пламя, сел около него и долго-долго грел ладони. Целый день провёл возле огня, смотря на его танец. Не ел, не пил и сидел почти неподвижно, отчего походил на статую. На рассвете следующего дня поднялся, глубоко вдохнул, шумно выдохнул и медленно стал подниматься вверх. Казалось, что он идёт вместе с солнцем или же небесное светило с любопытством посматривает на него, как будто знает о некоем великом или необычном деянии, которое он вынашивает в душе.
Через час с чем-то Гаад поднялся на вершину самой высокой горы. И обнаружил, что там уже находится светловолосый, голубоглазый парень. Тело крепкое, спина ровная. Смазливый. Увидев его, Гаад скривился так, словно в коровью лепёшку наступил. Он не видел этого среди своих. А кроме хранителей об этом месте никто знать не мог. Значит, незнакомец был из управляющих Светом.
— Кто первый? — неприветливо спросил незнакомец.
— Пропускаю тебя, — судя по взгляду, чернокрылый едва удержался от колкости или ругательства.
Гаад бы его убил. Сразу. Особенно, если незнакомец — новичок ещё мало обученный. Но, увы, даже при всех многочисленных столкновениях чернокрылых и белокрылых хранителей был давний договор о запрете на драки в священном древнем месте, где можно было обращаться к Небу и Стражу Небес. Тем более, что Страж Небес, согласно легендам, внимательно следил за словами и поступками хранителей Равновесия, приходящих сюда. Сам-то Страж Небес давно уже никому не показывался, но когда-то дал обещанье ещё кому-то из изначальных, что будет смотреть на приходящих сюда, да слушать их слова, да будет помогать вершить справедливость. Вдобавок, этот незнакомый белокрылый ещё не успел Гааду лично ничем досадить, никого из напарников при нём не ранил и не убил. Нападать на него на Горе справедливости было опасно. Но вот если когда-нибудь потом он…
— Хочешь услышать моё обращенье?
Гаад промолчал, прикидываясь, будто рассматривает долину и озёра за горами. Мог бы коситься туда, если в первый раз сюда пришёл. А если враг нападёт сейчас — сам может получить удар от Стража Небес.
Но новоявленный белокрылый не напал, тоже, видно, помнил о запрете.
— Молчишь? Значит, хочешь, — голубоглазый усмехнулся, — Что ж я буду первым, но не уйду, пока ты не договоришь.
Но вот драться на словах рискнул. С другой стороны, теперь и чернокрылому можно дерзить спокойно: белый хранитель сам первым полез играться с огнём.
— Да пожалуйста! — проворчал Гаад, — Мне нечего скрывать.
Тем более, это справедливо, если они оба подслушают слова друг друга, обращённые к Стражу Небес или, может даже, к самому Творцу?