И мы пошли. Тон у парня был многообещающий.
— Кария, останься, — он вздохнул, языком задумчиво цокнул, потом приказал, не глядя в мою сторону, — Сядь здесь и смотри.
Я осторожно придвинула кресло, стараясь не шуметь им, пристроилась неподалёку от кровати, но чтоб и от хозяина Чёрной земли на некотором расстоянии.
Стемнело как-то мучительно быстро. А Гаад всё так же сидел возле несчастного Карста. Правда, теперь уже пальцем спираль не накручивал, а просто держал ладонь у того над животом. Чернокрылый даже позы не поменял. Я вот временами вставала, прохаживалась, тело разминала. А Старейшина местный как будто вовсе не нуждался в этом. Пару раз посмотрел на меня, когда я шла, вопросительно — и я в ответ грустно качала головой, мол, так и не понимаю ничего, помочь не могу — и он отворачивался и будто уходил в себя. Будто мира и меня больше не существовало, только он и этот глупый и несчастный парень. Вот, тут комары к вечеру залетали. Я штук семь передавила, в окно выкидывая или на пол. И как минимум двенадцать кровопийц кормящихся на главном злыдне мира приметила. Тот даже не дёрнулся, будто не чувствовал вообще. Или не чувствовал в действительности.
Мне было тяжело думать о Карсте. Никак не могла успокоиться. Ведь если бы не я — он, может, так бы и жил спокойно, кормя главного злыдня. Ну, насколько мог спокойно, с его-то воспоминаниями о гибели близких. Судя по его реакции на мои слова, моё видение могло быть настоящим его воспоминанием. Или я как-то со стороны подсмотрела за событиями, случившимися несколько лет назад. Это вроде бы и способности, но толку-то с них? Карсту помочь я не могу никак.
— Может, сходишь, посидишь в другой комнате? — резко сказал Гаад.
Грустно спросила:
— Мешаю?
— Ты сейчас волнуешься сильно — и пространство сотрясается.
Растерянно выдохнула:
— Но ты же на меня не смотришь вообще! Откуда ты знаешь, что…
— Я слышу, — сухо ответил главный злыдень.
— Разве можно слышать чьи-то чувства и эмоции?!
— Значит, ты ничего пока не понимаешь, — он вздохнул, — Ладно, тогда просто приятное повспоминай что-нибудь.
— Да чем это Карсту-то поможет?!
— В спокойном пространстве больной скорее поправится.
Больше хранитель ничего не объяснял. Ну, если мыслить логически, то если болеющему человеку нервы не трепать, то ему и правда сколько-то легче поправится. Но рыжий вообще без сознания лежит, так что вроде ему разницы особой нету.
— Тогда вязкой займись, — приказал вдруг Гаад, не оборачиваясь.
Понятно, достала уже главного злыдня маячить за его спиной и топать.
Вздохнув, вытащила всё своё рукоделье и вязала до темноты. И меня сколько-то этот монотонный процесс отвлекал. Хотя мысли тяжёлые тоже были. Но когда пальцы раз за разом подхватывают нить, а голова сколько-то включена в мысли о создании нового узора, то удаётся хотя бы отчасти отрешиться от проблем. Они не уходят, я о них по-прежнему помню, переживаю, но как-то не так.
А потом стемнело — и вязать в темноте стало сложно. И я чуть погодя вообще уснула, почему-то очень крепко.
Очнулась на заре. Тело жутко затекло. Клубок скатился с колен, крючок выпал, а вязка, отчасти распустившаяся, оказавшись вне моего внимания, всё же дожидалась моего пробуждения поверх моих колен. А вот Гаад… Он как будто вообще с места не сдвинулся за ночь, ни на сантиметр.
С опозданием вспомнился его с рыжим разговор в моём видении, что главный злыдень несколько дней возле меня просидел, когда я могла погибнуть, а потом сама видела, как больно ему было двигаться. Так… и это на самом деле было?! Ну, ладно-то его личный повар — тот хорошо готовит, несмотря на свой юный возраст и пол — а вот я… Но ради меня зачем было мучиться?!
И совесть меня запоздало пнула. Стало стыдно. Ведь если главный злыдень мира готов сидеть, не разгибаясь, ради страдающего слуги и даже ради меня, то, кажется, не такой уж он и злыдень. По крайней мере, кажется, ему противно, когда люди страдают. Или мы с рыжим просто очень ценные, вот он с нами и возится? И… выходит также, что глава местных служителей Тьмы сам способен как-то лечить людей?! Это что ж за зло такое? Вот что я про них читала, так они обычно только разрушать могут. А тут — сидит и лечит. Одним наложением рук. Это ж магия выходит лечебная или он сам… целитель?..
— Сходи, поешь, — сказал вдруг этот загадочный мужчина.
А кушать, кстати, хотелось. Но…
Робко спросила:
— А ты?
— Я боюсь его отпускать, — отозвался хранитель чуть погодя, когда я уже перестала надеяться услышать ответ, — Карст в тяжёлом состоянии, ему сложно будет выйти из него без поддержки.