— Благодарю за твою заботу обо мне, Старейшина чернокрылых. Время на Чёрной земле было самым счастливым в моей жизни, — поднялся торопливо, на шаг отступая, нет, даже на два, руку было поднял, потянувшись к плечу его, но резко опустил, — Я знаю, что ты не поверишь мне больше, но если тебе вдруг понадобится моя помощь — позови — и я приду, — поджал потерянно губы, отчаянно, — То есть, я хотел бы… хотел бы отплатить тебе за поддержку, но… но ты меня не позовёшь больше, верно? — и всё-таки заглянул тому в глаза, как будто искал всё-таки в них какую-то надежду.
Рыжий резко выдохнул, куснул губу и попросил, уже не глядя Гааду в глаза, взгляд опустив на землю возле его ног:
— Ты только выход мне покажи отсюда. Я не знаю.
Но это несправедливо! Он же только что жизнь спас этому обречённому! Которого даже сам Гаад спасти не мог! И теперь его за это дело выгонят?! Тем более… он же мог его не спасать. Но Карст, сам едва живой, припёрся.
Гаад вдруг ступил к нему, руку положил на плечо. И, чуть подумав, вторую на другое.
— Останься, — вдруг попросил он новоявленного белокрылого, — Ты мой друг. Я не бросаю моих друзей, — горько улыбнулся, — Если они сами не захотят меня бросить.
Белокрылый робко взгляд поднял. Они замерли, в глаза друг другу смотря.
— Но он белокрылый! — возмутился Тепло, — Ему нельзя оставаться на Чёрной земле!
— Они стольких наших убили! — влез один из стариков.
— Зверски, — скривился второй.
Э… прислужники Света кого-то зверски убили? Бред какой-то! Просто чернокрылые ненавидят белокрылых, потому и гадости говорят про них.
— Нельзя ему оставаться здесь! — возмутился Сэнтриэр.
— Он гадов сюда приведёт! — проворчал только что появившийся Белик.
Гаад произнёс громко и чётко — и уже после первого его слова все замолчали, слушая:
— Карст спас Самианина, хотя сам был едва живой. Хотя мог бы и дальше скрывать, кто он такой.
— Ты знал, Гаад?! — яростно вскричал один из седовласых хранителей.
— Я недавно узнал, — почему-то сразу признался тот, навлекая на себя яростные взоры прислужников, — Карст сначала защитил… — Старейшина взглянул на меня, примолкнув на несколько мгновений, — Карию. Вот как Самианина сейчас, который сам перешёл грань допустимого. Я их спасти уже не мог, хотя пытался. Но он спас, хотя мог скрывать свои силы ещё какое-то время. Точнее, нет… — Гаад поднял руку, перекрывая начавшиеся шепотки, — Карст получил дар именно в тот миг, когда хотел защитить её. Любою ценой.
— Но…
— Заткнись! — оборвал меня Гаад, — Твоего мнения не спрашивали, — мрачно прищурился, отчего его глаза стали ещё уже, почти как щелочки, но из их глубины как будто блеснуло зловещее пламя. Зелёное… красное…
И я испуганно на шаг отступила.
— И ты ещё не заслужила права своё мнение говорить на советах, — припечатал он, потом повернулся к своим прислужникам и заметил уже спокойно, — Так вот. В исцелении белокрылые лучше нас. Не будь Карста — не было ни её, — показал на меня, — Ни его в живых, — указал на второго спасённого им.
— Но, Гаад… — начал тихо один из стариков.
— Подождите. Дайте я скажу, — оборвал и его Старейшина.
Он поднял ладони с плеч рыжего — тот тоскливым взором проводил левую ладонь — и снова опустил. Белокрылый робко взглянул ему в глаза. Гаад громко начал:
— Во-первых, ты получил дар Небес, а я, как самый близкий сейчас из Старейшин, должен тебе что-то по этому поводу сказать.
Сэй вскричал:
— Но никогда не было, чтоб…
— Раньше было, — отрезал его главный злыдень, — Я читал. Так вот… — он снова похлопал Карста по плечам, ладони на них обратно опуская, — Старейшина говорит получившему новый дар, что он его поздравляет и какая это честь — быть избранником Небес. И я вроде должен тебе это сказать — я тот Старейшина, что сейчас оказался рядом. Хотя и не твой, — хранитель грустно усмехнулся, — Хотя я не знаю, тебя поздравлять или сочувствовать?
Карст уныло потупился, разглядывая землю и траву у его ног.
— В общем, тебя избрали, чтобы беречь мир. Это ты понимаешь?
— Понимаю, — тихо отозвался тот.
— Ладно. Теперь второй вопрос, — Гаад свои руки убрал, потом осторожно повернул новенького лицом к его врагам, тем, с которыми он сколько-то сносно и дружно общался прежде, — Ты понимаешь, как чернокрылые относятся к белокрылым, верно?
— Понимаю, — едва слышно отозвался рыжий, не смотря на тех, кого потерял. В глазах его появились слёзы.