— Как ты… эту дрянь трогаешь?!
— Спокойно, — невозмутимо ответил чернокрылый, — Если я спокоен, то они обычно уходят мимо. Все звери. Вот люди другие. Эти если прицепятся, то могут донимать долго и сильно, по поводу и без повода.
Белокрылый же прищурился, взглянул на главного из хранителей Чёрной земли неодобрительно.
— А что-то у нас много живности развелось. Твоих рук дело или наших охотников?
Лицо главного злыдня стало слегка растерянным, мол, какие звери, ребята, вы чего и вы откуда? И эта относительно спокойная реакция вызвала у меня большие подозрения, что он волков и медведя, и кабана, и змей, и прочую пакость сам же своими руками и натаскал. И, может статься, ради меня это было. Чтобы сидела в его доме, терпя унижения и эти изнуряющие глупые тренировки, не пытаясь его дом покинуть.
— А мог бы её и не доводить! — видимо, Карст заподозрил ту же причину прогулок кошмаров в лесу у дома.
Хм, кстати, забором от леса дом главного злыдня отделён не был, отчего все эти мохнатые и ползучие могли нагло явиться прямо во двор. Что ещё бы больше отбивало у меня желание этот дом покинуть. Вот гад! Как так можно обращаться со мной?!
— Нам надо вернуться до темноты, — проворчал мучитель и, не глядя больше на моего защитника, продолжил свой путь. К тем же зарослям папоротника, куда уполз этот гад змеиный.
Меня затрясло. Карст ободряюще сжал мою руку.
— Это уж, — сказал, — Змея такая, не ядовитая.
— Знаю, — вздохнула, — То есть, название, а вживую не видела.
Хм, а местная флора и фауна сильно похожи на флору и фауну из моего родного мира. Хотя вроде разные миры. В моём вот ни у кого нет магии. То есть, может быть, у экстрасенсов каких-то есть, но это ещё доказать нужно. Но… почему природой оба мира так похожи? Я… я просто сплю под наркозом и вижу затянувшийся длинный сон или это всё всерьёз?.. И, что забавно, даже не знаю, какой вариант событий меня больше устроит. Умереть в чужом мире и тут же остаться душою навечно или исчезнуть после гибели страшно. Но мысль, что я могу проснуться и понять, что ничего такого не было, что всё то же самое, что и было раньше, меня пугает не меньше. И… а вылечат ли меня хотя бы на третий раз?.. Или не в этой жизни?
— Идём, — рыжий попросил, мягко сжимая моё плечо, — Нам ещё надо заказать новую партию посуды.
И почему-то моя усталость и грусть испарились от этого прикосновения. Это… это и есть свойство белых хранителей? Исцелять и успокаивать? Но ведь змея Гаада не тронула, хотя он главный из чернокрылых! Или змеи на их стороне? Но… и медведь на него не рычал особо, не кинулся, когда Гаад нас с рыжим в берлоге нашёл. Я всё-таки не могу понять, что это за способности у них такие, у этих самых хранителей?.. И чего они охраняют? Если зовутся хранителями, то хранить чего-то должны. Вроде. Да, у них есть крылья, как у ангелов и демонов, выдуманных в моём мире. Но Гаада за попытками выторговать мою душу я не замечала. Да и тех, кто его объедать приходил, тоже.
Карст легонько хлопнул меня по плечу, мол, пошли дальше, нам надо идти. Лицо у него было дружелюбное, не смотря на дважды разбитый шкаф с посудой. Меня пнула совесть за очередной разгром. Гаада было не жалко, вот ни капли, особенно за змею, которую мне едва в нос не сунули. А вот что Карст расстроился, мне грустно было. И, шумно выдохнув, пошла вслед за белокрылым. Искренне надеясь, что они с главным злыднем на всех змей в зарослях перенаступают. То есть, нет, пусть только Старейшина. Карсту не надо. Он хороший.
Но никто так ни на кого и не наступил, ни в папоротниках, ни далее. И я даже расстроилась, что всё так благополучно у Гаада.
Часть 1.22
Дом, к которому мы дошли, пройдя сколько-то по берегу неторопливой широкой реки, тоже был без забора. За домом паслась корова, белая, в пятнах рыже-коричневых. Корову никто не привязывал и от хищников не прятал. Будто их тут никогда ни одного и не было, так что давать ей бродить везде хозяева не боялись. Что опять вызывало нехилые подозрения касательно наличия доброты у Гаада. Дом, кстати, просторный, одноэтажный, совсем не похож на дом Старейшины. Чем-то украинские дома напоминал. Стены гладкие, белые, крыша сеном прикрыта.
На маленьком крыльце, на верхней второй ступеньке сидел незнакомый мне хранитель, лет эдак тридцати пяти на вид. Причём, сидел, зашивая дырку на штанах. Штаны, в отличие от уже одетых, простых, льняных будто бы, были ярко-синие, из красивой материи, дорогой, видимо. А, это же атлас! Да и он сам стежки укладывал мелкие, аккуратные, почти как швейная машина. А ещё в просторной деревянной мисочке с невысокими краями лежали нитки разноцветные для вышивки, как будто он думал шов сверху узором каким-то замаскировать. А что, хороша идея! И, видя, как умело он шьёт, можно заподозрить, что он и вышивать умеет. Мужчина!