После разговора с Ельциным в то утро Грачев начал разыскивать посланного к Белому дому заместителя по боевой подготовке ВДВ генерала Александра Лебедя. Ему, как самому надежному, на кого Павел Сергеевич мог положиться, была поручена охрана Верховного Совета. Когда Лебедь вышел с ним на связь, Грачев потребовал, чтобы тот выехал в штаб ВДВ, чтобы согласовать дальнейшие шаги. И когда Лебедь появился в штабе, Павел Сергеевич разразился трехэтажным матом. В это же время Радио России оповестило, что генерал Лебедь расстрелян за переход на сторону демократов.
Лебедь вернулся к Белому дому 20 августа, видя, что вокруг Белого дома складывается нездоровая ситуация и нет приказа на штурм, Павел Сергеевич принял решение отвести войска от Белого дома. Бронетехника ушла под аплодисменты демократов. Были довольны все — и демократы, и Министерство обороны. Кровь не пролилась. Грачев понимал: отдай он приказ на штурм, все бы свалили на него, как было в Вильнюсе, Баку, Тбилиси. Но если бы такой приказ последовал, то Александр Лебедь, безусловно бы, его выполнил и стал бы не спасителем демократии, а ее душителем. Теперь ситуация повторялась. И вновь подставляли армию. Письменного приказа он так и не получил. Ельцин и здесь остался верен себе…
Уже под утро спецгруппа «Альфа» отказалась штурмовать Белый дом. Но Ельцин и Черномырдин уже решили идти ва-банк.
На рассвете четвертого октября в Москву вошли танки.
На другой день с утра каналы телевидения на весь мир транслировали трагедию, происходящую у Белого дома: репортажи «Си-Эн-Эн» о расстреле здания Парламента России из танков.
Ведущий программы «Русский дом» Александр Крутов с горечью констатировал: «Впервые с 1917 года на улицах Москвы произошла трагедия: русские стреляют в русских».
А ведущая «Си-Эн-Эн» в начале передачи бесстрастно, точно показывая для школьников учебный фильм, сообщила: «А теперь посмотрим, как русские будут стрелять в русских».
Для всего российского общества это был даже не шок. Тот, кому они поверили, кто должен был сделать их жизнь похожей на американскую, решил действовать в центре столицы, как подгулявший ковбой. Народ, который до смерти боялся новой войны, получил ее в центре Москвы. К ночи, расстрелянный из танков, Белый дом полыхал. Рядом горело здание мэрии. К вечеру в здание парламента вошли офицеры «Альфы» и уговорили депутатов сдаться. На крыльцо центрального входа вывели Руцкого, Хасбулатова, генералов Ачалова, Дунаева, Баранникова и увезли в Лефортово. Генералы Александр Коржаков и Михаил Барсуков отбирали у вышедших из здания депутатов удостоверения, чтобы через некоторое время лично доложить Ельцину о взятии Белого дома.
И депутаты, лишенные всех полномочий, лишенные депутатских удостоверений, сквозь милицейские кордоны стали прорываться на свободу. Но во тьме, во дворах им была устроена фильтрация: их обыскивали, избивали, для острастки ставили к стенке. И очень многие, которые стелили Ельцину путь к власти, жалели, что на съездах народных депутатов, когда Борис Николаевич просил дополнительных полномочий, их ему давали, думая, что они ему действительно нужны для блага России.
После того, как Коржаков и Барсуков сдали арестантов коменданту Лефортово и прибыли в Кремль, там уже по случаю победы над Верховным Советом, заканчивалась грандиозная пьянка. Но среди гуляк, не было тех, кто принес эту самую победу Ельцину. Когда Коржаков с Барсуковым зашли в комнату, Ельцин самолично налил героям по стакану водки. Впервые на душе соратников возникло неприятное ощущение от увиденного. Недаром говорят: скажи с кем ты пьешь, и я скажу кто ты.
Они понимали, что теперь это был уже не тот Ельцин, который в августе 91-го выходил к народу и просил прощения, что не уберег троих молодых людей, которые полезли в БТРы вытаскивать солдат. Средства массовой информации того времени, используя тактику информационной войны, кричали, что нет пощады убийцам в военной форме.
Некоторых депутатов и защитников Белого дома привели на стадион «Красная Пресня» с поднятыми за голову руками под охраной спецназа МВД.
В наступившей темноте вдоль задержанных прохаживался уже принявший на грудь майор спецназа Николай Никищенко — высокого роста, круглолицый, лет тридцати пяти детина.
Увидев на одном из задержанных значок Союза офицеров, он сказал:
— Выйти из строя.
Офицер вышел, его взяли под руки два бойца и куда-то увели. Продолжая осматривать задержанных, спецназовец остановил взгляд на черноглазом, щуплом человеке с интеллигентской бородкой и депутатским значком: