Он блефовал, Дариэль был в этом почти уверен. Этот человек ни за что не стал бы нянчиться и носиться с своей ненаглядной дочерью как с писаной торбой, если бы ему все еще не было что-то от неё нужно.
— А ты всегда так легко расстаешься со своими игрушками только потому, что создатели времени имеют наглость без стука врываться в твои апартаменты? — мужчина собрал волю в кулак и сел в кресло ровно напротив хозяина комнаты, точно так же сложив руки на столе. — Признаться честно, я разочарован.
Самоуверенное выражение лица, исчезновения которого Эйдирен так ждал, так и осталось на своем месте, и Лорд Безумия был слегка разочарован. С другой стороны, он сумел сделать создателя времени настолько безразличным, что тот распоряжался жизнью своей жены с такой лёгкостью, будто пожиратель времени не мог покончить с ней в любой момент.
— Верно, я предпочитаю не привязываться к своим игрушкам, — он всё ещё улыбался и оставался совершенно спокойным, всё ещё потягивал свое малиновое пойло и только изредка постукивал пальцами по стеклянной поверхности стакана. Нет, вовсе не от нервов — из интереса. — Одной больше, одной меньше — я никогда не расстраиваюсь. Другое дело, если бы ты решил лишить меня возможности посещать сырный фестиваль раз в декаду. Вот здесь я бы ещё подумал о том, чтобы согласиться.
Дариэль переоценивал значимость своей жены для всех, кроме её брата, и Эйдирену нравилось измываться над этим фактом. Более того, он с извращенным удовольствием заставлял её прислушиваться к сказанным создателем времени словам, заставлял её осознавать, что он без зазрения совести старается выпросить своё благополучие в ответ на её жизнь.
«Каково осознавать, что твоя безграничная любовь ничего не стоит, Синди? Ты сможешь с этим смириться?»
***
В комнате было тихо. Имлерит пытался разобраться в реестре документов и чертежей, относящихся к проекту «синего ящика». Он настолько привык к тому, что с постели доносятся приглушенные судорожные стоны, что с трудом обратил внимание на то, что они прекратились.
— Всё в порядке, миледи? — пожиратель времени поднял удивленный взгляд на свою сестру и обнаружил, что та наконец-то прекратила дрожать. Мелкий тремор всё ещё беспокоил её, терзал её тело, но его сила заметно спала. Что-то было не так.
Она не ответила — просто мотнула головой и продолжила разглядывать соседнюю стену. В целом, его госпожа выглядела так, будто её эмоции резко потеряли свою силу, словно их все — страх, боль, отчаяние, непонимание — выкачали из неё. Она крепко сжимала одеяло левой рукой и едва заметно раскачивалась на месте, продолжая испепелять взглядом стену. Что-то определенно было не так.
— Я могу помочь? — Имлерит продолжал задавать наводящие вопросы и уже давно отложил в сторону планшет с чертежами, облокотившись на стол и наклонившись вперед, чтобы лучше её видеть. — Вам стало хуже?
Ей, кажется, стало гораздо, гораздо хуже, но она снова покачала головой, позволяя своим длинным платиновым волосам растрепаться ещё сильнее, и обратила на брата взгляд. В её глазах читался какой-то вопрос, важный и не требующий отлагательств, но без слов Имлерит не мог на него ответить. Что произошло за те несколько минут, что он посвятил работе? Что с ней случилось?
— Скажи мне, — она впервые за последние сутки добровольно села на кровати, отбросив в сторону одеяло и коснувшись босыми ногами холодного пола, и это показалось Лорду Заточения пугающим.
Настолько пугающим, что он не смог обратить внимание даже на её вид, для него до ужаса непривычный — весь, начиная от травмированной правой половины тела, спины и шрама на месте правого глаза и заканчивая тем, что она была, пусть и раненной, но обнаженной.
— Скажи мне, — она повторялась, сжимая простынь обеими руками. — Я была настолько плохой? Настолько плохой, чтобы пожелать убить меня? Почему все они хотят убить меня? Если они хотят убить меня, я смогу убить их?
— Миледи, я не…
— Я смогу их убить?
— Если вам этого захочется, миледи.
========== Десять тысяч девятьсот ==========
Тёмное небо Нодакруса, до которого свет солнц доходил в меньшей степени, не позволяло наслаждаться видами в полной мере: ярко-алые цветы памяти казались куда темнее, чем были на самом деле, а их желтоватая листва виделась коричневой, но это ни в коем случае не портило впечатлений Имлерита. Он, оказавшийся в одном из самых привлекательных мест планеты с единственной женщиной, которую любил, мог бы даже назвать себя счастливым, если бы она сама не выглядела такой мрачной.
— Вы недовольны тем, что происходит, миледи? — Четвертый не был уверен в том, что ему позволено задавать вопросы, но рисковал, не поднимая взгляда на свою сестру и сосредоточенно сплетая яркие цветы в венок. — Мне казалось, вам хотелось, чтобы он вернулся.
Леди-Командор промолчала, задумчиво глядя на то, как длинные и когтистые пальцы брата ловко управляются с цветами, только изредка переламывая их стебли. Ей хотелось, чтобы он вернулся, но она никогда не рассчитывала на то, что это произойдёт на самом деле. На то, что это произойдёт именно так.
Он вернулся, но первое время даже не показывался ей на глаза, а потом замолчал посреди их разговора, как делал это и раньше, снова позволил ей уйти, а единственным вопросом, который его волновал, оказалась её гипотетическая верность. Он не стал говорить о том, что произошло; не стал задавать вопросы другого толка или узнавать, каким образом чувствует себя она сама после тех пыток, которые пережила; не стал даже спрашивать, боится ли она его так же сильно, как и тогда. Ему просто хотелось знать, был ли у неё за эти полгода кто-то ещё.
— Это не имеет значения, — холодно откликнулась Первая, удобнее устроившись на поле и сорвав один из цветов. — Я не хочу об этом говорить. Ты ведь делаешь мне подарок, верно? Не отвлекайся.
Имлерит усмехнулся, замкнув соцветия между собой, и подался вперед, чтобы уместить красный венок на голове своей сестры. Её волосы растрепались из-за сухого ветра, чёрная одежда испачкалась в пыльце, а сами цветы сейчас гармонировали разве что только с её красной помадой, но она всё равно казалась ему красивой — почти естественной. Портили всё только её усталость и печаль. Он хотел, чтобы это исчезло, даже если для этого придётся исчезнуть кому-то другому.
— Я не отвлекался, миледи, — Лорд Заточения наклонился к ней и уместил одну из рук на её плече, разговаривая тихо и не всегда разборчиво, позволяя себе находиться к ней ближе, чем мог бы находиться брат. — Но, пожалуйста, будьте такой же яркой, как и эти цветы. Хотя бы в свой день рождения.
Удивленная, Леди-Командор была уверена, что если бы она не сказала ещё что-нибудь, он бы попытался её поцеловать — это было похоже на шестое чувство, говорившее ей о чужих желаниях, а на деле было всего лишь связью хозяина и подчиненного, образовавшейся после того, как Имлерит занял место Вершителя. Он по-настоящему этого хотел, но держался, как и все остальные годы. Он держался и ждал, пока она сама даст ему разрешение на это. Ждал, когда она вспомнит.
Но он знал, что она не сделает этого. Теперь, когда рядом снова был создатель времени, она не позволит ему ничего из того, что могла бы позволить, не явись он к ней сегодня утром. Он знал об этом и не собирался отступать, даже если для этого придётся сдерживать свою внутреннюю ярость и довольствоваться тем, что есть у него сейчас — местом левого глаза и возможностью находиться чуть ближе, чем все остальные.
— Спасибо, — пожиратель времени поправила венок на волосах и поднялась на ноги, отряхивая форму, запачканную пыльцой ярко-красных цветов. Когда-то она очень любила красное, а теперь ей куда ближе был чёрный. — Мне нужно вернуться к работе.
— Конечно, миледи.
========== Убийца ==========
Несколько высоких стопок с документами и около десятка датападов, с которыми должен был работать Лорд Заточения, громоздились перед ним на столе, заставляя то и дело сверяться с одной информацией и оформлять другую, параллельно разбираясь с тем, кому нужно жить, а кому — умереть. С тех пор, как он взял на себя обязанности Вершителя, работы у него стало куда больше, чем было раньше, но ещё ни разу он не подумал о том, чтобы от этого отказаться.