Она тоже была виновата. Когда он уходил, она уже знала о том, что рано или поздно забудет его; знала, что их обещания утонут в её памяти, а она сама надолго станет кем-то другим. Она знала об этом и клятвенно обещала Имлериту вспомнить его, как только он вернётся. Она практически плакала, прижимаясь к его груди, никак не могла успокоиться, не могла поверить, что им приходится прощаться так скоро, резко и несправедливо. Она обещала вспомнить, но так и не вспомнила.
— Я не считаю тебя в этом виноватым, — Леди-Командор покачала головой, едва заметно улыбаясь, а после тут же хмуря свои тонкие брови. — Ты защищал меня столько, сколько мог, а после даже и больше и был единственным ярким пятном в моей жизни в Пустоте. Ты был единственным, что было в моей жизни в Пустоте. Я знаю, что ты уже достаточно наказал себя. Я видела.
Имлерит не только несколько лет наблюдал за сестрой, покорно ожидая, когда она сможет вернуться к нему или даже смиренно принимая её новый выбор, но и физически наказывал себя за каждый неверный относительно неё поступок. Его спина выглядела точно такой же, как её собственная — исполосованная, поврежденная наказанием первого порядка, она всегда будет напоминать ему о себе болью и крупными темными шрамами. Точно так же, как его ослепший левый глаз, здоровьем которого он пожертвовал, чтобы защитить её.
— Я хотела бы вернуть всё обратно, — продолжала она, стискивая его руку ещё крепче, поджимая губы. — Я могу?
Лорд Заточения молчал, глядя на то, какие яркие тонкие борозды остаются на коже его рук от её коротких когтей, и улыбался. Только недавно в порыве подавляемой ярости он говорил её повелителю времени о том, что рано или поздно это произойдёт, а теперь это происходило на самом деле. Она была рядом, она помнила его и знала о том, что их связывало, она хотела оказаться ближе, хотела по-настоящему вспомнить, каково быть самой яркой Звездой для своего преданного Волка.
Запустив свободную руку во внутренний карман мантии, Имлерит долго, сосредоточенно что-то там искал, пока не извлек оттуда и не положил на стол два темных, почти черных, отливающих едва заметным перламутровым серебром кольца. Одно из них он нашел у своей сестры сразу после своего возвращения, второе хранил у себя дольше десяти тысяч лет, а сейчас наконец-то настало то время, когда оба фрагмента застывшего времени должны были занять свои законные места.
— Ты помнишь, что это такое, Сирона? — он почувствовал, что она легко вздрогнула при произнесении её имени и вновь улыбнулся, обращаясь к ней тихо, с особой аккуратностью. — Я знаю, что ты помнишь. Я хранил их и ждал достаточно долго, чтобы подождать ещё немного, если ты не уверена в своём решении. Я люблю тебя, Сирона, и буду ждать столько, сколько тебе нужно.
Эти кольца — застывшие фрагменты времени — должны были храниться внутри их организмов и постепенно обозначить, насколько едиными были их носители. Они должны были показать, что те, кто выбрал для себя подобную клятву, не отступаются друг от друга и на самом деле являются кем-то одним. Они связывали их много лет назад и могли бы связать сейчас.
Потянувшись вперед, Леди-Командор уверенно взяла кольцо, что когда-то принадлежало ей, но так и не надела. Спрятав его в единственный карман на своей одежде, она решила, что не может так просто броситься в омут с головой, пусть именно в этом омуте ей и положено было быть. Она привыкла к Дариэлю, не могла так просто отказаться от того, что связывало их на протяжение многих лет, даже если этого «чего-то» могло на самом деле не существовать.
— Верно, — тихо откликнулась она, незаметно улыбаясь и поднимаясь с места. — Мне нужно немного подумать.
========== Беглец ==========
— Почему папа так и не вернулся обратно? Куда он исчез?
Листрея, почти всю неделю ходившая расстроенной и поникшей, аккуратно укладывала свои вещи в небольшую сумку и наконец-то решилась задать матери тот вопрос, что волновал её больше всего.
Они с родителями провели вместе всего день, а после этого один из членов их семьи словно растворился во времени и пространстве. Её мама разводила руками и говорила, что он обязательно вернется и, может быть, просто занимается чем-то очень важным, что он не мог бросить их просто так, однако Ли видела, что та сама не уверена в своих словах. Он исчез, ушел, оставил их одних или потерялся, а они даже не знали, где стоит его искать.
Неделя, которая должна была стать самой яркой и запоминающейся в короткой жизни девочки, прошла под эгидой унылого, напускного веселья. Её мать очень старалась, делала почти всё для своего ребенка, проводила с ней всё возможное время: они гуляли по горячему солнечному Майеру, оказывались на воде или под ней, занимались изучением лесов или культуры местных жителей, пробовали множество странных десертов, терялись и даже забредали в горы, сталкивались с местными бандитами на ночных прогулках и бегали настолько быстро, насколько это было возможно. Они действительно делали очень много, это было весело, но этого было мало. Листрея променяла бы всё это на возможность провести время и с отцом тоже.
— Я не знаю, ангелочек, — Леди-Командор, как и многие разы до этого, лишь покачала головой. — Но я уверена, что он обязательно вернется. Чуть позже, чем тебе хотелось, может быть, но вернется. Например, когда ты приступишь к обучению в Академии или просто вернёшься на Этерию.
В отличие от дочери, Первая догадывалась, куда и почему пропал Дариэль.
Первое время, когда он не заявил о себе утром следующего дня, не вернулся ни к ней, ни к Ли, ни в отель или на корабль, пожиратель времени не находила себе места и чувствовала себя в какой-то мере виноватой: тогда, когда она ушла, с ним могло произойти всё, что угодно. Но на Майере за эти сутки не происходило ровным счетом ничего — никаких разбойных нападений, высадок наемников или даже тяжело раненных, поступавших в больницы. Женщина проверила всё, что только могла проверить и заставила себя несколько раз обратиться к управляющему. Всё это оказалось тщетно — Дариэль либо ушел по собственной воле, либо был кем-либо похищен, однако в пользу первого варианта говорило зафиксированное исчезновение его корабля с поверхности Нодакруса, на коей ему положено было оставаться.
Он сбежал — постыдно, тихо и без каких-либо объяснений хотя бы перед собственной дочерью, расстроенной больше всех. Он сбежал точно так же, как делал это множество раз до этого, но Листрее было вовсе не обязательно об этом знать.
— Я хотела, чтобы мы побыли вместе, — теперь, когда вещи были упакованы, девочка сидела на диване, сложив руки у себя на коленях, разглядывая свои пальцы и разговаривая приглушенно, практически печально. — И не один день. Мы сможем его найти? С ним ничего не случилось?
Тяжело выдохнув, Леди-Командор подошла к своему ребенку и, заставив ту подняться на ноги, крепко прижала к себе. Они всё ещё недостаточно хорошо ладили, Листрея до сих пор не считала вид и состояние своей матери приемлемым, но теперь у неё не было никого другого и Первая должна была показать себя с лучшей стороны, даже если для этого ей придётся постоянно пользоваться фильтрами восприятия и до определенного времени убеждать ребенка в том, что ни когтей, ни острых зубов, ни пугающих лишних конечностей у неё вовсе нет.
— Мы обязательно найдем его, как только сможем, — поглаживая незаметно всхлипывающую Стрею по светлым, почти пшеничным волосам, женщина старалась говорить как можно мягче и аккуратнее, чтобы не только успокоить дочь, но и не сделать ей ещё больнее своими словами или тоном. — И тогда вы сможете побыть вместе, обещаю. Но пока что нам придётся справляться самим. Ты ведь не против провести какое-то время с мамой? Я буду ничуть не хуже, чем в последнюю неделю.