— Прекрати об этом думать, — Лорд Заточения покачал головой, медленно касаясь руками её шеи и стараясь размять уставшие, застоявшиеся мышцы. — Ты всё сделала правильно и в этом не может быть твоей вины.
Он был прав. Леди-Командор могла считать, что он был прав и давать своему разуму чуть больше свободы. Каждый день она убивала огромное множество людей, а чем эти дети, пусть и её, были лучше остальных? Они не были. Она не должна была быть настолько мелочной и лицемерной. То, что случилось уже случилось и у них не было никакой возможности это изменить, ровно как и возможности избавиться от своей хаотичной сущности. И покуда её не было, ей, да и всем остальным тоже, оставалось только жить дальше.
— Я знаю, — усмехаясь, она повторялась и опутывала его руки волосами. — И знаю, что мне надоела невозможность наблюдать за тобой.
Больным непозволительно было резко вскакивать или с такой силой тянуть на себя крупных мужчин, что те вынуждены были с плеском и шумом валиться в воду, но Первая не считала себя больной. Ей нужно было отвлечься, несмотря на осознание отсутствия вины, а Имлерит, теперь мокрый и откидывающий волосы с поврежденного левого глаза, был лучшей возможностью это сделать.
Ванна в этой части корпуса была большой, напоминавшей некрупный бассейн, и Сирона легко могла устроиться на руках своего брата, занявшего место у одного из бортиков. Его одежда, намокшая и царапающая её кожу, раздражала и вынуждала женщину снимать её с него, складывая рядом, а он был почти таким же холодным, как она сама и вода, в которой они находились. Обнимая его за шею и касаясь его волос, Леди-Командор ждала, что Имлерит что-нибудь скажет, но тот так и не разомкнул губ.
Прижав сестру к себе, крепко удерживая её обеими руками, он позволил себе сделать то, чего у них так никогда и не было: соприкоснуться своими волосами с её, запутаться в них и ощутить, каким резким и эмоциональным может быть столкновение времени.
Это было процессом очень личным и специфическим, заставляющим её крепко сжимать руки на его плечах, оставлять на них темные следы и шумно выдыхать, прижимаясь своей щекой к его. Чем чаще соприкасались их темпоральные потоки, тем глубже становилось проникновение, сильнее выражалась их связь. Потеряться в этих ощущениях, совершенно новых и выжигающих всё изнутри, было проще простого, и они оба в них растворялись, уже не замечая разницы даже друг между другом.
— Скажи мне… — голос Сироны путался и казался хриплым, когда она, подрагивая, пыталась шепотом разговаривать с братом и унять хаотичное движение собственных волос. — Скажи мне, что это не исчезнет.
Чувствовать её, всю целиком, начиная от мельчайших частиц её времени и заканчивая холодными прикосновениями рук, было слишком ценно, чтобы это могло исчезнуть. Ловя каждый выдох сестры губами, всё ещё удерживая её в своих объятиях, Имлерит готов был сказать или пообещать ей всё, что угодно. Пообещать и сделать так, чтобы это обещание обязательно было выполнено.
— Только если ты сама захочешь этого, Сирона, — она оказалась к нему ещё ближе, задевая его губы своими, то и дело прикасаясь к ним языком, а он отвечал ей точно таким же хриплым шепотом, с трудом удерживая себя от глубокого, продолжительного поцелуя. — Только если захочешь.
Стон, раздавшийся из-за плотно закрытых дверей ванной комнаты на седьмом этаже, заставил Леди Пустоты остановиться прямо посреди коридора и удивленно поднять брови. Эти постыдные, бессмысленные для кровных родственников звуки, да ещё и настолько откровенные, словно им пришло в голову заниматься по меньшей мере темпоральным сексом, раздражали её и вынуждали недовольно кривиться, крепче прижимая к себе бумаги и шагая дальше.
Все их коллеги, кроме Лорда Безумия, были недовольны ни капли не скрываемой родственной, любовной и рабочей связью между Первой и Четвертым; никто из них не помнил, что именно такая связь должна была установиться между двумя действующими лицами одного действенного предсказания.
========== О любви босиком ==========
Спальня Леди-Командора редко использовалась по назначению. Чаще всего она проводила там время, пытаясь отдохнуть от работы или поработать в одиночестве, однако сейчас это происходило всё реже: большую часть времени женщина проводила в кабинете, редкими ночами возвращаясь в комнату по состоянию здоровья или настоянию брата, убеждавшего её, что отказываться от отдыха попросту нельзя.
Но сегодня всё складывалось иначе. Закончив с документами раньше, чем планировалось и заставив Имлерита отбросить в сторону свои тренировки, Сирона пыталась отдохнуть и найти для себя достойное занятие одновременно. У неё было чуть больше часа до появления Листреи на Нодакрусе и посвящать этот час работе совсем не хотелось.
— Ты можешь научить меня танцевать правильно? Когда-нибудь это мне пригодится, но я не помню ни одного шага или движения.
Ей не нужны были танцы, — на официальных приемах она чаще всего разговаривала или подписывала бумаги — ей просто хотелось провести время с дорогим ей человеком максимально далеко от рабочей тематики. А танцевать в практически пустой комнате босиком должно было быть приятно. Приятнее, чем без остановки распределять ресурсы неустоявшегося государства.
Он, стоя посреди помещения, смотрел на неё и улыбался. Одетая в незамысловатое белое платье, часто заменявшее ей тяжелую военную форму, босая и улыбающаяся ему в ответ, Сирона казалась красивой, почти сияющей. Он не знал, нужны ли ей эти занятия на самом деле и сможет ли он сам вспомнить всё, что когда-то учил, но не мог даже помыслить о том, чтобы отказаться, глядя на эту улыбку.
— Могу, — Имлерит кивнул достаточно серьёзно для человека, собиравшегося давать уроки танцев не только босиком, но и без верхней части одежды, оставшейся в спортивном зале, и взял сестру за руки. — Если вспомню, как это делается.
Лорд Заточения вспоминал, а Леди-Командор пыталась следовать его негласным указаниям, то и дело замечая, что в отсутствии каблуков их с братом разница в росте становится слишком уж ощутимой. Привыкнув к тяжелой и не очень удобной обуви, она уже почти забыла о том, что сама по себе не доросла даже до ста восьмидесяти сантиметров, и если во многих других областях о соотношении её роста с двумя с половиной метрами можно было забыть, то сейчас, в танце, это ощущалось гораздо сильнее.
Она не могла заглянуть ему в глаза или положить голову ему на плечо; у неё не получалось держать руки на его плечах правильно и не выходило следовать за его шагами так, как ей того хотелось. У Сироны с её небольшим для пожирателя времени ростом вообще мало что выходило, но она не отчаивалась, продолжая улыбаться и пытаться снова и снова.
— Я не могу до тебя достать, — она почти смеялась, когда им обоим пришлось остановиться из-за её поразительно неуклюжих движений и очередной попытки показаться выше, чем она была на самом деле. — Мне придётся надеть туфли, чтобы мы могли продолжить.
Первая хотела было повернуться, наконец прекратив смеяться, и добраться до своих любимых туфель, каблук на которых был максимально высоким, но Имлерит так и не дал ей этого сделать. Он продолжал держать её за руки и молча улыбался.
Их с сестрой разница в росте была действительно ощутимой, составляя не меньше семидесяти сантиметров, но исправить это можно было не только её любовью к обуви на высоком каблуке. Он прекрасно понимал, что тот способ, какой пришел ему в голову, вряд ли поможет Сироне научиться танцевать или вспомнить, как она этому училась, однако он всё ещё был куда интереснее и правильнее, чем её тяжелая, неудобная обувь.
— Это можно делать и иначе, Сирона, — тихо произнес Лорд Заточения, поднимая её на руки и позволяя их глазам оказаться на одном уровне. — И гораздо приятнее.
Да, это действительно было куда приятнее. Танцевать в таком положении было невозможно, зато куда проще было заглянуть Имлериту в глаза или положить голову ему на плечо, как ей хотелось минуту назад. Теперь он был гораздо ближе, а она — гораздо выше; теперь их взаимные улыбки приобретали