— Показываю тебе, что живая еда имеет право немного сопротивляться, — Имлерит ухмыльнулся, вновь не позволяя сестре коснуться извивающегося щупальца языком. — Ты ведь брала её не для того, чтобы есть, правда?
Это было самым настоящим ребячеством, проявившимся в них внезапно и без особой на то причины, но пожиратели времени не возражали, наслаждаясь этим ощущением легкости, пока это ещё было возможно. Те разы, в какие им позволялось вести себя так, как в голову взбредет, можно было пересчитать по пальцам одной руки и ни ему, ни ей не хотелось прекращать это без особой на то нужды.
— А для чего? Рассказать ей пару историй? Представить на её месте… о, неважно, — она по-настоящему, искренне смеялась и никак не могла заставить себя отбросить это, всё ещё вытягивая свой длинный, черный язык в сторону палочек для суши. — Но если это поможет, однажды мне пришлось встретиться в этом баре со своим офицером. Получилось так, что встреча кончилась наемниками, ворвавшимися в помещение и обещавшими «разнообразить вечер актами случайного насилия», и мне пришлось отбиваться от них без какого-либо оружия. Этот пол не располагает к перестрелкам, если ты заметил, и мне пришлось пролететь больше тридцати этажей сквозь эти аквариумы, аж до стоянки. Было больно, но впечатляюще.
Сирона довольно редко делилась подробности из своей старой, очень старой жизни в качестве чего-то среднего между человеком и пожирателем времени, а сейчас делала это с таким удовольствием и даже некоей радостью, что Имлерит на несколько секунд задумался, застыв на месте и позволяя себе только заинтересованно смотреть на неё.
Воспользовавшись секундным преимуществом, Леди-Командор наконец-то дотянулась до щупальца знаменитой рыбы с Хагье и обнаружила, что на вкус та совершенно не такая, как на вид. Похожая на воду, интересна она была только тем, что после нескольких укусов острых и длинных зубов продолжала дергаться, щекотала небо и всеми силами боролась за жизнь прямо во рту у Первой.
— Хочешь повторить? — он широко улыбнулся, попытавшись подхватить ещё одно такое же щупальце, но был остановлен уверенной рукой Сироны, потянувшейся вперед через стол и вдруг оказавшейся немного ближе.
— Да, — теперь, крепко удерживая руки брата, она касалась языком не щупалец экзотических рыб, а его губ, не обращая внимания на удивленные взгляды официанта, проходившего мимо. — Но без падения сквозь аквариум.
Он не совсем понимал, что именно ей хотелось повторить, исключая падение сквозь аквариум, но, пытаясь поймать её язык зубами и не позволить ей оказаться дальше, чем на несколько миллиметров от него, понимал, что тоже этого хочет, независимо от того, чем это являлось на самом деле.
— Скажи мне, что то, что ты желаешь повторить, никак не связано с семь тысяч девятнадцатым этажом, Сирона, — натыкаясь на эти мысли в её голове, Имлерит ухмылялся, подозревая, что и многие другие размышления имеют определенную привязку к этой точке на Цитадели.
Она не ответила — только ухмыльнулась в ответ, вновь отодвинувшись и взяв в руки палочки, будто ничего только что и не делала. Её мысли и желание повторить некоторые вещи действительно были связаны с этажом семь тысяч девятнадцатым, но её брат и так об этом знал, и говорить об этом вслух было вовсе не обязательно.
========== Да будет так ==========
В квартире, какую пожирателям времени пришлось снимать вместо номера в отеле, было тепло, а по их меркам и вовсе жарко, однако жаловаться на это было некому. Ни в одной из пяти комнат не было освещения, ни одно окно не пропускало сквозь свои тяжелые жалюзи яркий неоновый свет множества вывесок на обратной стороне «Сверхнового», ни один из звуков снаружи не проникал внутрь. Казалось, что ночью квартира целиком и полностью пустовала, однако это было вовсе не так.
— Ты уверена, что хочешь сделать это прямо сейчас, Сирона?
Они оба сидели на широкой кровати в комнате настолько тихой, что даже разговаривать приходилось приглушенно, а журчание водяной стены в коридоре слышалось так громко, словно стоило только протянуть руку, чтобы дотронуться до воды. Сейчас, после длинного, насыщенного дня и не менее насыщенного вечера, спонтанно проведенного не так далеко от этой квартиры, располагавшейся на семь тысяч девятнадцатом этаже, брат и сестра выглядели уставшими, растрепанными, исцарапанными и кое-где покрытыми темными пятнами синяков, но всё ещё достаточно счастливыми для того, чтобы улыбаться.
Сирона изначально не планировала дня рождения своего брата и надеялась выиграть для него что-нибудь на арене или даже в казино, однако всё сложилось иначе. Благотворительный вечер Кэма окончился для них одним из самых интересных и серьёзных предложений, способных изменить часть устоявшегося жизненного порядка, а попытка вернуться домой кончилась двадцатью минутами в умышленно остановленном лифте и ещё половиной часа в коридоре, и из этих двух событий предложение волновало женщину гораздо больше. Это казалось ей важным, это выглядело единственным стоящим подарком, какой она могла бы сделать Имлериту. С удовольствием и добровольно.
— Да, — она кивнула, пряча улыбку, опуская взгляд своих легко сияющих в темноте глаз. — Нам для этого не нужен кто-то ещё, и если у меня есть выбор, я хотела бы сделать это сейчас, когда ничто не омрачает нашего существования: ни работа, ни смерти, ни что-либо иное. Мне кажется честным, что ты, как и я много лет назад, сможешь получить на день рождения кого-то столь ценного.
Имлерит улыбнулся и аккуратно притянул её ближе к себе. Для того, чтобы превратить два ядра пустоты в одно им в самом деле не был нужен кто-то ещё — достаточно было самих участников и определенных знаний, коими они оба обладали. Единственным, что всё ещё удерживало Лорда Заточения от безрассудного, спонтанного согласия, оставалась бесконечная забота о сестре, которая и без того должна была быть перегружена таким долгим побегом от прямых обязанностей Первой.
Прижимая Сирону к себе, поглаживая её по растрепавшимся и уставшим волосам, он потянулся своими в сторону сложенной на стуле одежды, извлекая из карманов оба ядра пустоты. Что её ядро, что его собственное казались потрепанными и видавшими виды, — где-то треснувшими, потерявшими декоративные атрибуты или даже внутренние стрелки — но всё ещё функционировали.
— Ты действительно уверена? — он задал этот вопрос ещё раз, удерживая их «сердца» на открытой ладони, наблюдая за тем, как его младшая сестра уверенно накрывает их своей рукой. — Это не…
— Я знаю, что это, Имлерит, — спокойно отозвалась Сирона, обрывая его на полуслове, не позволяя и дальше тратить время на пустую болтовню. — Я знаю, чем это для нас обернется и понимаю, что это для меня опасно. Я бы не согласилась, если бы не понимала. Остальное обсудим после того, как закончим.
Улыбчивая и беззаботная целый день, а теперь предельно спокойная и уверенная, она напоминала своему брату о том, что уже давно является состоявшейся, самостоятельной женщиной. Он никогда не отрицал этого, но иногда, когда она улыбалась чаще и смеялась звонче, ему приходилось забывать о том, что его маленькой Сироне уже не сто шестьдесят девять лет и что теперь их разница в тысячу лет не играет практически никакой роли.
Процесс темпорального слияния ядер требовал концентрации с обеих сторон не только по причине постоянного воздействия физических темпоральных потоков участников на «органы». Напряжение, повисшее в помещении, сейчас можно было ощутить так же четко, как жар, касающийся рук и волос Сироны и Имлерита, как напряжение в их неповрежденных глазах.
Для тех, кто решил, что может делить с кем-то одно на двоих ядро пустоты, жизнь не сильно менялась — принявшие такое решение не получали телепатической связи, не были обязаны встречаться на протяжение всей жизни из-за сопряжения временных линий, не чувствовали боль и любые другие ощущения партнера так же четко, как свои. Вместо этого они подвергали себя огромной опасности, давали негласное обещание, какое невозможно нарушить — они обещали друг другу погибнуть в один день по одной и той же причине, независимо от того, какой будет эта причина.