Доверить свою жизнь другому, разделить с ним одно на двоих «сердце». Среди пожирателей времени, не подверженных влиянию древних обычаев, подобное считалось инвалидностью, среди подверженных — самопожертвованием и любовью.
— Теперь ты ощущаешься иначе, — хрипло произнес Имлерит, наконец-то позволяя себе открыть глаза и разобраться в собственных ощущениях, всё ещё прижимая свою сестру и в каком-то смысле жену к себе. — Немного иначе, почти неуловимо.
Казалось, ничего, кроме слияния двух осколков пустоты, перемещения их в один физических носитель не произошло, но им обоим, то ли увлеченным искусственными впечатлениями, то ли просто желавшими чувствовать что-то новое, было не по себе. Именно так чувствуют себя люди с донорскими органами — они прекрасно знают, что те работают точно так же, как и их собственные, но ощущение чего-то иного не дает им покоя.
— Потому что сейчас я это ты, а ты — я, — тепло улыбнувшись, Сирона удобнее устроилась в объятиях своего брата, позволяя себе не открывать глаз и крепко сжимать в руках их новое ядро пустоты. Их. Общее. — И именно так должно быть.
========== Прикосновения прошлого ==========
Было темно и душно. Само помещение давило на неё, убивало, медленно сводило с ума. В тишине, незыблемой и абсолютной, то и дело раздавалось легкое, едва уловимое шипение, резавшее слух, и оглушительный звук передвижения стрелок часов. Сотен и тысяч стрелок часов.
В темноте нельзя было разглядеть даже себя. Она смотрела направо, смотрела налево, поднимала голову и пыталась понять, что происходит у неё под ногами. Ничего, кроме бесконечной черноты не было видно. Она могла сказать, что сидит на чем-то то ли мягком, то ли просто нестабильном, но не решалась предположить, на чём. Всё здесь, начиная от звуков и заканчивая зрительными галлюцинациями, проявлявшимися после длительных взглядов во тьму, пугало.
Она дрожала, не чувствуя судорог собственного тела, пыталась обхватить колени руками. У неё не вышло почувствовать ни прикосновений, ни смены положения. Она существовала? Существовала на самом деле? Или всё, что она когда-либо думала о себе, было простой и бессмысленной иллюзией, скрывая за собой это бесконечное, всепоглощающее ощущения страха?
Она пыталась разговаривать или издавать какие-то звуки, но все они так и оставались в её голове. Единственным, что продолжало звучать в этой комнате оставались часы. Эти противные, громкие и спешащие вперёд часы. Что они считали? Зачем, если единственным, что здесь присутствовало был страх?
Тишина давила на неё. Она уничтожала сознание и заставляла дрожать сильнее, не понимая, на самом ли деле эта дрожь — дрожь. Тишина не позволяла понять, где она находится. Мягкое больше не казалось мягким и не казалось никаким вообще, будто её легкое, несознательное ощущение тоже было иллюзорным. А это место — оно существовало на самом деле? Или же было такой же иллюзорной, несуществующей вещью, как и она сама?
Духота, казалось, продолжала душить, вынуждала кашлять, резко дергаться. Но как она могла задыхаться или дергаться, если ничего не чувствовала? Ей уже несколько раз пришлось скользнуть в сторону по неизвестной поверхности — ей хотелось скользнуть в сторону, но всё осталось только в пределах её сознания. Физически её тело, если оно на самом деле существовало, так ничего и не ощутило. Её не было, она была никем и могла только сходить с ума от страха, сжимаясь в клубок и не понимая, действительно ли это происходит. Почему было так страшно?
Что-то липкое и горячее, явно ощущаемое на её несуществующем теле, коснулось её, кажется, шеи, заставляя уже не дрожать, а биться в полноценных судорогах, не имея возможности ответить, чувствуя, как что-то неизвестное и живое оставляет на её шее мокрый, противный след, пробираясь к щеке. Влажное, почти обжигающее для привычной температуры её тела, оно приближалось и создавало ещё большее ощущение безысходности, опасности и паники. Она не знала, что это было и больше не могла пошевелиться. Но какая разница, если её не существовало здесь?
Оно придвигалось, становилось ближе и дышало ей в спину, продолжая эти пугающее липкие прикосновения. Что это было? Откуда оно взялось? Почему дыхание этого существа, в отличие от её собственного, можно было почувствовать? Ей казалось, что она почти сошла с ума от страха, однако даже этого она не могла утверждать. Оно пришло за ней, чтобы она смогла?
— Синдрит…
Ей был знаком этот голос. Голос, заставляющий её застывать, словно каменное изваяние, вспоминать о самых жутких вещах в своей жизни. Голос хрипловатый и специфичный, с этим странным акцентом. Голос, которого не должно было здесь быть.
Резко, судорожно выдохнув, Сирона вскочила и не сразу поняла, что происходящее несколько секунд назад было всего лишь сном. Она сидела на кровати именно в той комнате, в какой уснула, а никаких часов не было здесь и в помине, но это не помешало ей испуганно дернуться и попытаться отмахнуться от чужих рук, опустившихся ей на плечи.
— Ты в порядке, Сирона?
Постепенно она понимала, что этот голос был другим, у неё не было никакого резона его бояться, а её брат только хмурился, забывая про незаконченную работу и внимательно осматривая ненадолго заснувшую сестру.
Пожиратели времени спали редко, а большую часть жизни не спали вообще, не имея потребности восстанавливать энергию или давать сердцам, коих у них не было, возможность отдохнуть. Представители их вида засыпали только тогда, когда были больны или отдавали всю свою энергию возможному потомству. Имлерит знал, что никакого «возможного потомства» у его Сироны быть не может и списывал всё это на болезнь или негативное влияние её должности. У неё всё ещё не было правого глаза, да и сама она выступала ещё и в роли левого глаза для другого столпа и рано или поздно это должно было сказаться на её организме.
Часто выдыхая, нервно озираясь по сторонам, Сирона медленно приходила в себя. Она была в безопасности, с ней ничего не случилось и никакой кромешной тьмы, полной чудовищ и медленно её уничтожающей здесь не было. Она была в безопасности, могла выдохнуть, отпустить это противное напряжение, расслабиться в крепких и уверенных объятиях Имлерита, пытавшегося заглянуть ей в глаза и понять, что происходит.
— Да, — отдышавшись, она с легкой нервозностью схватилась за его руку, крепко сжимая её и уверяя себя, что нужно успокоиться. — В порядке. В полном порядке.
Он знал, что она вовсе не в порядке; знал, что пока она и сама ещё этого не понимает; она легко дрожала и не знала, к чему снятся такие тяжелые и жуткие сны, из которых липкими щупальцами тянется за ней прошлое. Прошлое, которое она отпустила и о котором пыталась забыть.
========== Где угодно, когда угодно ==========
У Леди-Командора никогда не было лишнего времени. Она могла выкроить на собственные дела сутки или немного больше, иногда, если повезет, даже несколько дней, но и в эти короткие промежутки работа никуда не исчезала. Она проявлялась в моменты максимального расслабления сознания и заставляла напрягаться вновь, пропуская сквозь себя множество чужих эмоций и ощущений, чужих страхов и судеб. Леди-Командор могла бы знать многое о живых существах, если бы уже несколько лет как не разучилась просто забывать о них в тот же момент. Леди-Командор могла бы сойти с ума, но выбирала путь иной, куда менее травматичный.
Весь вчерашний день она полностью посвятила себе и своему старшему брату, а сегодняшнее утро началось с неизвестных ей существ, не успевших эволюционировать и погибших на своей родной планете от сверхнизких температур.
Тем не менее Сирона могла сказать, что чувствует себя бодрой. У них оставалось время до вечера и можно было успеть на ещё один благотворительный прием, проводимый другим политиком в ответ на мероприятие Сайласа Кэма. Если верить брошюре, его оппонент — рунианец по имени Бетерий, владеющий знаменитыми «Башнями Бетерия» — устраивал привычный для далеких веков маскарад, разрешая пользоваться фильтрами восприятия, галографическими интерфейсами и даже украшениями, способными скрыть лицо приглашенного. Естественно, приглашались туда персоны исключительно значимые, ценные для депутата и богатые, однако им повезло точно так же, как и вчера. Политик на территории политика — отличная возможность показать другим, что ты способен заручиться поддержкой. Леди-Командор понимала это и старалась использовать с умом, пока это ещё было возможно.