— Венди была незрелой маленькой девочкой, которая не отличала своё сердце от головы. Я никогда не понимал одержимости Пэна ею. Если не считать её очаровательной невинности, она была не чем иным, как неприятностью, — он налил два стакана рома, бормоча себе под нос: — Сука-предательница.
Он пододвинул ко мне стакан, и я уставилась на него, ожидая, когда он сделает первый глоток. Если я правильно помню, у Крюка была склонность к ядам. Я не собиралась рисковать с этим человеком. Я понятия не имела, кому верить в этот момент. Крюк и Тигровая Лили могут обманывать меня. Он взял стакан в руку и покрутил его, прежде чем сделать большой глоток.
— Это не яд, дорогая. Просто ром. Пей, — потребовал он.
Недолго думая, я сделала то, что мне сказали. Ром был сладко приправлен — приятный сюрприз. Сделав второй глоток, я насладилась согревающим ощущением, разливающимся по телу. Мне не хотелось ничего, кроме как заглушить свои чувства. Я отчаянно желала избавиться от негативных мыслей, омрачающих мой разум. «А что, если…» грозят разрушить мою связь с ребятами и испортить мои воспоминания. Мне нужно было сохранять хладнокровие. Я была в личных покоях пресловутого капитана Крюка. Нравится мне это или нет, но я была в опасности. Напиться здесь, с ним, было бы ошибкой. Слёзы наполнили мои глаза и грозили пролиться по щекам. Моё сердце переполняли чувства.
— Проливать слёзы из-за мальчишки… серьёзно? Ты же знаешь, что ты всего лишь замена давней одержимости. Такая редкая красавица, как ты, заслуживает большего.
Крюк был прав. Я заслуживала большего. Я потянулась за жёлудем, который дал мне Питер — моё сердце искало утешения.
— Очевидно же, я больше, чем просто замена. Он согласи… — я замолчала, не желая делиться своими личными воспоминаниями с Крюком. Я посмотрела на свой стакан и сделала ещё глоток. Немного встряски не повредит. Мне нужно было заглушить свои мысли.
— Этот мальчик был одержим девушками из вашей семьи с тех пор, как впервые увидел Венди. Он пытался оставить её себе, как чёртово домашнее животное, и хотел сделать то же самое с тобой. Ты должна быть благодарна, что мы вмешались.
— Держать меня как домашнее животное? Как ты держишь крокодила?
— Этой крокодилице повезло, что она осталась жива. Я держу её как напоминание о том, что я могу сделать с теми, кто осмелится бросить мне вызов. Она съела кусочек меня, и когда-нибудь, когда сочту нужным, я съем часть её. Позволь мне кое-что у тебя спросить, — сказал он, снова меняя тему на меня. — Когда Питер привёл тебя сюда, в Неверленд, он вообще предложил тебе выбор? Или он просто привёл тебя, воспользовавшись пьяной девушкой?
Откуда он знал, что я была пьяна? Я попыталась вспомнить тот вечер, когда Питер вошёл в мою комнату. Он спросил? Моя память была затуманена. Я не могла вспомнить подробностей. Помню, как он пришёл в мою комнату и упомянул Весеннее Очищение. Ещё я помню, как проснулась в Неверленде, дезориентированная. Стараясь понять, на что намекает Крюк, я отрицательно покачала головой.
— Я не помню, чтобы мне давали выбор, — блядь, Крюк рисовал совсем другую картину Питера, которого, как мне казалось, я знала. Я посмотрела на него, и на мгновение мне показалось, что я увидела сострадание в его голубых глазах незабудки, обрамлённых тёмно-красной оправой.
— Это, — он кивнул на моё ожерелье, — должно было стать заменой этому? — спросил он, схватив одну из цепочек со своей шеи и вытащив мой медальон.
— Мой медальон!
— Что он тебе дал? Простой жёлудь? Без фотографии? Питер знал, что без настоящей вещи ты забудешь о своей сестре. Жёлудь вместо «поцелуя». Как по-детски, — засмеялся он. Моя улыбка быстро исчезла после слов Крюка. — Твои мальчики не очень-то его разыскивали. Мой боцман нашёл его валяющимся на земле. Позволь мне оказать честь вернуть его, — встав, он снял медальон со своей шеи. Холодный металл его крюка задел мою кожу, когда он откинул мои волосы в сторону, вызывая дрожь по спине. Он осторожно накинул цепочку мне на шею и без труда застегнул её.
Я сразу открыла его. Вот она — моя Микаэла, мой якорь. Я провела пальцами по выгравированным словам: «Смерть будет ужасно большим приключением». Всё вернулось на круги своя. Мик была больна и одинока. Как я могла забыть сестру? Вина стала всепоглощающей. Я сделала ещё глоток, испытывая отвращение к себе.