Я надела свои любимые поношенные спортивные штаны и укороченный топ, поморщившись, когда ткань прижалась к нежной плоти на моём запястье, где меня схватил Джейми, потом села за туалетный столик, чтобы удалить остатки макияжа. Эмоции бурлили и кипели внутри меня, пытаясь вырваться наружу. Я резко провела рукой по поверхности столика, скинув флаконы с косметикой и духами на пол. Все накопленные за вечер эмоции и переживания вылились из меня неудержимым потоком слёз, и я горько плакала, закрыв лицо руками.
— Девочка… почему ты плачешь?
Я вздрогнула от незнакомого голоса, звучавшего из темноты. Стоило мне обернуться, как я увидела мужчину, стоящего в тени у окна позади меня. Я не могла разглядеть его черты, поскольку он был скрыт темнотой, но свет, проникающий от полной луны, подчёркивал его высокие скулы и точёную линию подбородка. Я вскочила, опрокинув табурет, прижалась к стене и попыталась проскользнуть к двери. Меня начала охватывать паника при виде странного мужчины в моей спальне.
— У меня в кошельке есть немного денег, ты… возьми их, только не делай мне больно, — заикалась я, продолжая медленно продвигаться к двери. Он с любопытством смотрел на меня, на его лице появилась лёгкая ухмылка.
— Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль, — сказал он удивлённо, его голос был мягким и успокаивающим. — Я здесь только для того, чтобы забрать свою девушку, — заявил он это прямо, как будто я была какой-то тупой из-за того, что вообще этого не понимала.
— Твою девушку? — спросила я, совершенно сбитая с толку всей этой ситуацией.
Затем мне пришло в голову, что либо я полностью истощена и пьяна, либо у меня нервный срыв. Было ли предательство Джейми последней каплей, с которой не смогла справиться моя психика? Именно поэтому я начала диалог со злоумышленником, который, вероятно, пришёл сюда, чтобы меня изнасиловать. Всё происходящее казалось сюрреалистичным, как будто я сама придумала эту встречу. У меня мелькнула мысль позвать на помощь, но будь всё реальным, я бы втянула в это Микаэлу. А это последнее, что мне хотелось делать. Я бы себя не простила, случись с ней что-то плохое.
— Ты дочь Венди, не так ли? — меня озадачил его странный вопрос.
— Нет, мою маму звали Мэри, — ответила я, сбитая с толку. Я должна была бежать, но вместо этого меня охватило неестественное спокойствие, словно происходящее казалось мне странно знакомым. В этот момент он выглядел задумчивым, тщательно обдумывая мои слова, но затем его задумчивость в одно мгновение испарилась, и он оживился, как будто принял какое-то решение.
— Видишь ли, я знал, что ты та самая девушка, — провозгласил он. — Я совершенно уверен, что матерью Венди тоже была Мэри! Должно быть, это имя — семейная традиция, — размышлял он вслух. Его явно задел мой ответ, и он сделал несколько быстрых шагов в мою сторону, попав в луч света, струившегося из открытой двери ванной.
Теперь я смогла ясно его рассмотреть, и меня поразила странность его одежды. На нём были узкие чёрные брюки с протёртыми коленями, туника без рукавов оливково-зелёного цвета, перетянутая толстым кожаным ремнём на талии. На ремне висели несколько мешочков и что-то похожее на нож в кобуре на левом боку. Его руки были покрыты татуировками, подчёркивавшими мышцы — сильные и чётко очерченные, но не перекаченные. Он был очень красив, и я с удивлением обнаружила, что меня к нему влечёт. Со мной явно что-то не так.
Я заинтересовалась сталкером, проникшим в мой дом!
Когда я не ответила, он уставился в пол, будто о чём-то напряжённо размышляя, и провёл рукой по волосам. Слабый свет падал на каштановые пряди, взлохмаченные, словно он только что встал с постели. Он снова посмотрел на меня и дерзко улыбнулся, подойдя ко мне так близко, что я почувствовала тепло его тела. Он потянулся ко мне, и моё тело замерло. Я не могла заставить себя пошевелиться, зачарованная его близостью. Он схватил медальон с желудями и покатал его между пальцами, задумчиво глядя на него.
— Если ты не дочь Венди, то почему мой «поцелуй» у тебя на шее? — спросил он, довольно самодовольно делая выводы.
— Я тебя знаю? — прошептала я. Ситуация продолжала беспокоить меня, как будто я слышала это раньше, но мой разум всё ещё был затуманен алкоголем, и я не могла сложить два и два.
— Конечно, ты знаешь, кто я. Это я, Питер!
Тогда мой мозг выдал логическое умозаключение, окончательно подтвердившее моё помешательство.
— Питер, как в «Питере Пэне»? — рассмеялась я над нелепым звучанием своих собственных слов.