— А что тянуть? Давай завтра, — ожидаемо ответил эльф.
— Нет. Завтра не годится.
— Почему?
— Надо хорошенько подготовиться. Сколько дней продлится поход, по твоим прикидкам?
— Да несколько часов максимум. Тебе же сказано — у меня план есть, там указано, где она лежит… Ой!
— Кто она? — тут же поинтересовался я.
— Не важно. Найдем, узнаешь. Не найдем — ни к чему тебе.
Так и не сказал, с-с-с-собака.
Я тоже проявил твердость и настоял на отсрочке. Мне надо подготовиться, и все тут. Что именно надо так долго готовить? А что мы идем добывать в подземельях? Ах, потом узнаю?! Может быть?! Ну, так и ты, голубчик, узнаешь потом. Может быть!
Мы разошлись не очень довольные друг другом, но на полторы недели. На большую задержку эльф так и не согласился. Ну что ж. Придется поднапрячься. Благо дворец наполовину опустел. Все разъехались. Осень — занятия у молодежи, сенокос у стариков…
Глава 5
Светлое чувство — дело темное
Две недели… ну, ладно, полторы мне были необходимы еще кое для чего. Я наконец-то придумал, как можно хорошо заработать, не пробуждая от спячки патентное бюро и не соблазняя халявщиков-грандмастеров, приглашаемых этим бюро для проведения экспертиз, возможностью присвоить себе результаты моего труда.
Незаконной продажа амулетов признавалась в том случае, если в них использовались магемы, не зарегистрированные в патентном бюро. Но! А если амулет будет работы «древних» мастеров, когда бюро еще просто не существовало? А если и вовсе создан мастерами ушедшей расы? Далеко не полный перечень таких уникальных и, как правило, неповторимых изделий содержался в «Королевском реестре известных амулетов и артефактов всех рас мира». Реестр был опубликован достаточно большим тиражом в пятьсот экземпляров, и его можно было найти в большинстве библиотек крупных городов королевства. В том числе, разумеется, и в дворцовой. В толстенном реестре возле рисунка каждого амулета или артефакта имелось подробнейшее описание его внешнего вида, размеров, материалов, из которых изготовлен, для чего предназначен и как активируется, кому на момент издания принадлежит или примерно когда и по каким причинам утрачен. Таких утраченных было довольно много, и сведения о них были весьма скудны. Иной раз просто несколько фраз-предположений. Например:
«Название: амулет „Кольчуга“.
Назначение: предположительно защищал носителя от магических и физических атак от горла до паха.
Активируется: неизвестно.
Размеры: неизвестны.
Внешний вид: предположительно кольцо с синим камнем.
Материалы: предположительно золото (кольцо) и топаз (камень).
Хранится: утрачен. Предположительно во время битвы с орками в 2743 году.
Стоимость на момент последней покупки: неизвестна».
Артефакты из реестра не подлежат контролю патентного бюро. Их можно совершенно свободно продавать и перепродавать. Несколько таких амулетов — испорченных или утративших практическую пользу, как, например, амулет в виде заколки для левитации длинного шлейфа платья, ставший ненужным с изменением моды, — принадлежали королевскому музею столицы и были доступны для созерцания любому человеку и нечеловеку. Плати и любуйся сокровищем сквозь толстое стекло, под завязку забитое магемами неразбиваемости, нерасплавляемости и невынимаемости. Без специального ключа не откроешь и не слямзишь.
Магемы в артефактах-амулетах были действительно очень сложные и красивые, запутанные до умопомрачения, но работающие. По сравнению с теми, что я видел в амулете графа и в записях отца, просто гигантские. Малейший сбой, неточность, и амулет становится обычным ювелирным украшением. Иногда не очень-то и красивым. Правда, потому и считались мастера великими, что работали амулеты на удивление очень долго и очень надежно, имея, вероятно, массу дублирующих контуров в критических местах структуры. А еще, вероятно, потому, что, как правило, никто не мог понять, во всяком случае, до конца, как там все это работает. Попытки были, и неоднократные, да и сейчас продолжаются. Некоторые — не буду показывать пальцем — грандмастера в кавычках получили следующую квалификационную ступень, банально скопировав один в один такой вот амулет и представив на суд квалификационной комиссии. На вопросы, а нельзя ли с высоты сегодняшнего знания как-то улучшить работу копии, напыщенно вещали, что из песни слова не выкинешь, а у великого мастера древности — ни единого завитка контура править нельзя. Тем самым они фактически открытым текстом говорили знающим людям, насколько далеки от понимания того, что копировали. Неграмотный тоже может тютелька в тютельку перерисовать письмо, но это не значит, что он его прочитал, хотя будет клясться, что и кляксы имеют какое-то символическое значение.