К счастью, пока я никуда не опоздала. Половина девочек уже проснулись и одевались, стараясь придать себе как можно более опрятный вид, но моя ближайшая соседка и подруга — рыхлая, высокая Пиолина — еще сладко посапывала, по излюбленной детской привычке сложив руки под пухлой щекой. Осторожно, чтобы не разбудить подругу, я быстро накинула плащ на плечи и выскочила из комнаты, ведь мне очень хотелось не пропустить приезд представителей гильдий.
Построенный добрую пару, а то и тройку сотен лет назад, монастырь богини Банрах представляет собой некрасивое, приземистое, какое-то кургузое здание, неаккуратно сложенное из серого известняка. Наверное, в те счастливые прошедшие годы климат Лаганахара еще не настолько сильно подвергался губительному дыханию Пустоши, поэтому здание нашей святой обители строилось с завидным размахом, что позднее стало восприниматься как неоправданное расточительство.
Сейчас в королевстве экономят на всем. Мертвая, лишенная воды и растительности пустыня, называемая у нас Пустошью, все ближе подступала к границе Блентайра, неся с собой дневную жару и ночной холод, шквальные порывы колючего, насыщенного песком ветра, голод и смерть. Не дождавшиеся дождя деревья засыхали на корню, поэтому в столице стало совсем туго с топливом, а цены на продовольствие взлетели до небес. Детей с каждым годом рождалось все меньше, но даже такое незначительное количество вступающих во взрослую жизнь людей оказывалось непростительной роскошью, обременительным излишком для стремительно нищающего королевства.
Впрочем, по слухам, за пределами Лаганахара дела обстояли намного хуже. Здесь, в Блентайре, жрецы Банрах еще умудрялись кое-как противостоять жестокому натиску пустыни, с помощью богини сдерживая напирающий из Пустоши песок на самых подступах к городу. Но защита змееликой стоила дорого, очень дорого… И как утверждали мудрые чародеи, во всем следовало винить мстительных Полуночных эльфов, перед бегством из Блентайра проклявших свое белостенное детище, свою бывшую столицу. Так стоит ли удивляться, что в Лаганахаре так исступленно ненавидят этих крылатых выродков!
В открытой со всех сторон галерее, соединяющей девичью башню и центральный корпус монастыря, было довольно прохладно, но я почти не обращала внимания на малоприятный, но сейчас весьма незначительный для меня дискомфорт. На дворе стоял самый разгар солотвора,[3] но я могла бы по пальцам пересчитать все теплые дни, пришедшиеся на этот весенний сезон. Утром, пока медленно восходящее светило еще не успевало прогреть толстые монастырские стены, в галереях обители царили сырость и промозглый, чуть ли не зимний холод. А дрова стали слишком дорогим товаром, недоступным для нищей монастырской общины. Нет, все-таки это жуткое расточительство — строить настолько огромные здания.
Почти спрятавшись за одну из колонн, поддерживавших массивный свод нашей обители, я, ожидая увидеть пыль, поднятую конскими копытами, жадно вглядывалась в расстилающуюся впереди дорогу, ровная лента которой терялась сразу же за поворотом. Как только увижу пыль, сразу станет понятно: они едут! Но свежий утренний воздух оставался все таким же чистым и бесконечно равнодушным к терзающему меня ожиданию.
Здравомыслящей частью своего сознания, не заинтригованной предвкушением, я отстраненно понимала: все остальные девочки, особенно те, которым, как и мне, предстоит сегодня пройти церемонию, продолжают суетиться в спальне, копошась и толкаясь, словно муравьи. Именно в эту минуту они выбирают рубашки почище и тщательно расчесывают волосы, заплетая их в тугие косы. Интуитивное девичье кокетство, вызванное желанием понравиться, а еще сильнее — диким страхом перед жертвенным котлом.
Законы нашего мира суровы, но справедливы. Дети, перешагнувшие шестнадцатилетний рубеж, имеют право лишь дважды участвовать в церемонии выбора учеников. Так они испытывают удачу и определяют свой будущий жизненный путь. Тот же, кто дважды останется невыбранным и отвергнутым всеми гильдиями, уже не сможет приносить пользу королевству, честно зарабатывая свой кусок хлеба. А в нынешние трудные времена Лаганахар не имеет возможности кормить никчемных изгоев и бездельников. Дальнейшая участь детей, не попавших в какую-либо гильдию, печальна: их ждет острый нож жрецов и жертвенный котел в храме Банрах. Наша наидобрейшая богиня не оказывает милости даром, ведь она тоже хочет кушать.