— Ладно, не злись, — примирительно буркнула девушка и подошла к высокому, мощному островязу, затесавшемуся среди стройных молодых осин. — Вот гляди, что я для тебя нашла. В самый раз.
Несчастный ниуэ даже не пытался уговорить нас устроиться на ночлег. Он знал, что его скорбный вой разбудит всю округу, а такое пробуждение не несет ничего приятного. Мы с Ребеккой уселись на расстеленный плащ, устроившись спиной к спине. Воительница выторговала себе право сидеть, повернувшись к Беониру лицом. Ребекка по своей всегдашней привычке использовала это как очередную возможность высмеять Беонира, но я понимала, что в действительности она хочет поддержать своего возлюбленного.
Итак, неминуемое приближалось. Черное ночное небо выглядело отвратительно, обложенное плотными облаками, словно лентяй — подушками. Бледная Уна нехотя выглядывала из-за туч. Было ощущение, будто сама судьба подсматривает за нами одним глазом. Наверное, ей тоже хотелось узнать, чем закончатся неприятности, преследующие нас с завидной настойчивостью. Я сердито хмыкнула, мысленно показывая своей вечной сопернице увесистую дулю, сложенную из не слишком чистых пальцев. «А вот попробуй-ка прожевать такое угощение! — мысленно предложила я. — И имей в виду, дорогая, мы и в этот раз выкрутимся назло тебе!» Как это ни парадоксально, но вопреки всем бедам и в пику здравому смыслу я опять не желала верить в плохое, а надеялась только на лучшее!..
Ближе к середине ночи вой Беонира стал таким горестным, что разбудил даже Мифрил. Крошка мантикора проснулась и возмущенно зашипела. Мы с Ребеккой удивленно наблюдали за тем, как она, уже довольно твердо держась на лапках, поднялась со своего места, протопала вперед и встала точно между нами и скрючившимся на цепи ниуэ.
— Ишь ты, фу-ты ну-ты как она выпендрилась! — недоверчиво выдохнула лайил, пока я брала Мифрил на колени и успокаивала. — Защитница, однако, растет! Поверь мне на слово, когда-нибудь она здорово тебе поможет.
— Сегодня ночью нам придется туго, и Мифрил это чувствует, — печально предположила я.
Лайил озадаченно почесала в затылке:
— Зато я — нет! Йона, ну-ка, взгляни на нашего героя.
Я подняла глаза на Беонира, прикованного к островязу, и изумленно ахнула…
Джайлз подобрал небольшую горбушку черного хлеба, заброшенную в оконце, приоткрывшееся на двери их камеры, и произнес дрожащим голосом:
— Это все, что досталось нам сегодня. А вода закончилась еще вчера. — Он провел пальцем по дну измятой жестяной миски, одной на двоих.
Узел лохмотьев в углу пошевелился, испустил громкий зевок и развернулся, превратившись в высокого худого мужчину с пронзительным взором темных, умных, глубоко посаженных глаз.
— Нам не привыкать, — сказал он. — Ты, главное, спи побольше, чародей. Сон экономит силы и перебивает голод.
— Что-то незаметно, — скептически хмыкнул молодой маг, протягивая краюшку Беодару. — Мой желудок с тобой категорически несогласен.
— Управляй своими чувствами и не позволяй им управлять тобой. — Бывший воин поровну разделил горбушку. Оценивающе посмотрел на Джайлза, горестно баюкающего культю правой руки, на его серую кожу, туго обтягивающую челюсти, на ввалившиеся щеки. Разломив свою долю еще пополам, отдал другу часть порции, командным жестом пресекая слабые возражения: — Ешь! Ты молод и не привык к лишениям.
Джайлз благодарно кивнул, медленно жуя смешанный со слезами хлеб и наслаждаясь каждой крошкой. Теперь эти грубые корки — подгорелые, испеченные из ржаной трухи, казались ему слаще самого изысканного яства. Он уже не стыдился ни своих слез, ни седых прядей, появившихся в рыжих волосах, ни однорукой неловкости. Когда-то он считал себя сильным и наслаждался магическими способностями, бравируя задором и дерзостью, упиваясь преклонением горожан. Он важничал, изображая из себя того, кем еще не стал. Сегодня же он понимал: действительно сильные мужчины не боятся проявления искренних чувств. Фальшь же отнюдь не является признаком силы. Жаль, что прозрение пришло к нему слишком поздно. Джайлз чувствовал, что умирает, ничего не достигнув в жизни. Не приласкал любимую женщину, не вырастил детей… Он проиграл и, признав свое поражение, готовился сдаться. Видят Неназываемые, пытка, придуманная сьеррой Клариссой, оказалась для молодого чародея слишком тяжелой. Он не вынес испытания забвением и впал в отчаяние.
— Не носи в себе это, — спокойно посоветовал Беодар. Все это время он внимательно наблюдал за магом. — Хуже будет. Ты скорбишь об утраченной подруге?