…те кто дома бохвалитса когда приежают сюды [в Америку] удивляютса что просто людинов увожают как их самих [но] тута негоже хвалитса я де дома вон каков был да вон чем володел [ибо] чужаку что-бы заслужить увожение надобно вести себя примерно а не языком трепать… здешний народец [из Ирландии] и заговорить со мной [здесь] незахочет встретивши на пути [но] тут я рассмеюся им в лицо…
Письмо Патрика Данни, ирландского эмигранта, жителя Филадельфии
Глава 2
ЖЕРТВА
Второй вечер пути, в который читатель знакомится с одним важным пассажиром
12°49’W; 51*11’N
8.15. пополудни
Достопочтенный Томас Дэвид Нельсон Мерридит, лорд Кингскорт, виконт Раундстоун, девятый граф Кашела, Килкеррина и Карны, вошел в обеденный зал под звон разбившегося стекла.
Корабль неожиданно качнуло, негр-стюард споткнулся возле дверей, и уставленный высокими бокалами с шампанским серебряный поднос полетел на пол. Какой-то насмешник медленно зааплодировал упавшему. Из глубины обеденного зала послышалось пьяное восклицание: «Ура! Браво! Ай молодец!» Ему вторил голос: «Впору дороже брать за билеты!»
Поднявшись на колени, стюард собирал осколки. По его тонкому левому запястью струилась кровь, пятная манжету парчовой форменной куртки. Торопясь унести хрустальные осколки, он распорол большой палец от основания до кончика.
— Вы поранились, — сказал лорд Кингскорт. — Возьмите. — Он протянул стюарду чистый льняной платок. Негр испуганно поднял на него глаза. Пошевелил губами, но не вымолвил ни слова. Подскочивший к нему старший стюард рявкнул на подчиненного на непонятном лорду Мерридиту языке. Может быть, немецком? Или португальском? Старший стюард шипел и ругался, брызжа слюной, негр ежился на ковре, точно побитый ребенок, униформа его была в крови и шампанском — нелепая пародия на белоснежную куртку старшего.
— Дэвид! — позвала Мерридита жена. Он обернулся к ней. Она привстала с банкетки за капитанским столом и оживленно поманила мужа ножом для хлеба, карикатурно насупив брови и поджав губы от нетерпения. Окружающие ее хохотали как сумасшедшие — все, кроме махараджи, не смеявшегося никогда. Мерридит повернулся к стюарду: разъяренный начальник гнал его прочь из салона, по-прежнему рявкая что-то на гортанном своем языке, провинившийся же прижимал к груди руку, точно раненую птицу.
Лорд Кингскорт чувствовал нёбом соленую горечь. Голова болела, глаза застилала пелена. Вот уже несколько недель он страдал от неизвестной мочевой инфекции, и после того как он в Кингстауне взошел на судно, состояние его существенно ухудшилось. Сегодня утром ему было больно мочиться: он даже вскрикнул от нестерпимой рези. Он жалел, что перед отъездом не побывал у врача. Теперь ничего не поделаешь: придется ждать до Нью-Йорка. Не доверяться же этому пьяному идиоту Мангану. Быть может, ждать еще месяц. Надеяться и молиться.
Доктор Манган, днем унылый старый брюзга, разрумянился от выпитого, и сальные волосы его блестели, точно ремень для правки бритв. Сестра его, похожая на карикатурного кардинала, методично обрывала лепестки с бледно-желтой розы На миг лорду Кингскорту показалось, что она намерена их съесть, но она бросала их один за другим в стакан с ведой. За нею с угрюмой улыбкой недоучки наблюдал Грантли Диксон, журналист из Луизианы, в смокинге, который явно позаимствовал у человека крупнее и выше ростом: плечи его казались квадратными. Мерридит его терпеть не мог: он невзлюбил Диксона с тех самых пор, как вынужденно выслушал его разглагольствования о социализме на очередном богомерзком литературном вечере, какие Лора устраивает в Лондоне. Прозаиков и поэтов вынести еще можно, но начинающие прозаики и поэты поистине нестерпимы. Грантли Диксон с его воинственными лозунгами и заимствованными мнениями был клоун, избыточно-прилежный попугай и, как все радикальные пустомели, сноб в душе. Он бахвалился романом, над которым работал: дилетантов Мерридит распознавал с первого взгляда и сейчас как раз смотрел на одного из них. Узнав, что Грантли Диксон будет на одном с ним судне, он едва не отложил поездку. Но Лора сказала, что это просто смешно. Она еще ни разу не упустила случая сказать ему: это просто смешно.
Ох и компания подобралась ему за ужином — ну да придется терпеть. Мерридит вспомнил любимую отцову присказку: «Нельзя требовать слишком многого от белого человека».