— Я сяду, где захочу, — она взглянула на Бэярда, — это не Гаванна, и я не слабая старуха-нищенка.
Мария взорвалась от ярости. Дрожащая, с побелевшими губами, она выскочила из-за стола и приставила саблю к горлу девушки. Анна была готова и ловко увернулась от ее выпада. Одной рукой она схватила стул, в другой была рапира. Проворно двигаясь между столами, она стулом отбросила Марию назад и сделала выпад. Мария опять стала размахивать саблей, выкрикивая проклятия по-испански. Анна присела и предупредительно коснулась кончиком рапиры руки своей соперницы. Мария снова размахнулась, зрители попадали на пол, чтобы избежать ее коварной дуги. Мария была неуклюжа, но сильна. Казалось, рапира Анны не идет ни в какое сравнение с более тяжелым оружием соперницы.
Женщина взмахнула снова и разнесла в щепки стул, который держала Анна.
Девушка почувствовала легкую панику, увернувшись от сильного удара. Дженнингс крикнул, протягивая ей саблю:
— Возьми ее, девочка. Она слишком сильна для тебя!
Но Анна находилась спиной к нему, увертываясь от бешенной ярости женщины. В конце концов, вес сабли дал о себе знать, и Мария начала описывать более короткие дуги своим смертоносным оружием и не так часто. Теперь настала очередь Анны. Она начала стремительно работать рапирой и вскоре распорола шнуровку лифа на блузе Марии. Та устремилась к Анне, и се корсаж съехал на талию, обнажив грудь.
Кружа, уворачиваясь от сабли, проворно двигаясь между пиратами и столами, как кошачий хвост, девушка задела рапирой юбку Марии, и она упала, обнажив ноги женщины. Толпа взорвалась от хохота, даже Бэярд слегка улыбнулся. Но Мария выпрыгнула из своей юбки, царапаясь и крутясь, как ошпаренная кошка. Темные соски вращались, как сердитые глаза, она закричала, посылая проклятия, и опять ринулась вперед, но было слишком поздно.
Анна отступила, и женщина чуть было не рухнула на свою же одежду. Девушка сделала ловкий выпад, и полоснула Марию по обнаженному плечу, нанеся глубокую рану. Женщина завопила от удивления и боли. На какое-то мгновение она застыла, глядя на кровавую полоску на своем плече, и принялась за Анну с новой силой, которую породила ярость.
Девушка хладнокровно зашла сзади и разорвала нижнюю юбку соперницы. В это время Мария споткнулась и растянулась на полу. На ней было только нижнее белье. Крыша чуть было не рухнула от смеха пиратов. Бэярд не смеялся, он только смотрел затуманенным взором сквозь монокль. Мария перевернулась на спину, посылая проклятия и держа саблю обеими руками. Застигнутая врасплох, Анна не смогла избежать сильного удара в плечо и откатилась к стене. Мария подняла брошенное оружие и из последних сил ринулась для решающего броска.
Теперь Анна сражалась за свою жизнь. Она сжала окровавленный кулак, ее лицо стало бледным от напряжения. Она знала, что если замешкается, то будет убита. Мария сделала стремительный выпад, надеясь сразить прикованную к стене Анну. Но она размахнулась слишком широко, и девушка, упав на колени, прошмыгнула под ее рукой и, овладев рапирой, искусно нанесла удар, который рассек сопернице лоб. Девушка повернулась лицом к толпе, уверенная, что сражение закончено. Толпа одобрительно крикнула, и Анна опустила рапиру. За ее спиной Мария снова стала наступать, высоко держа свою саблю. Она была вся в крови, лицо исказилось. Анна отскочила как раз вовремя, избежав удара в спину, и упала на пол и откатилась в сторону. И в это мгновение оружие Марии с силой воткнулось в то место, где только что лежала девушка, и Анна поняла, что расслабляться рано. Мария истекала кровью, но неистово размахивала саблей в разные стороны, давая понять, что будет сражаться до конца. Она опять сделала выпад в сторону Анны, которая в отчаянии проскользнула под стол. Сабля Марии угодила в ножку стола и с грохотом выпала из руки. Вся горя, девушка выскочила из-под стола и приставила свою рапиру к горлу Марии.
— Заколи эту суку! Она бы тебя не пожалела! — крикнул из угла пират.
Анна бросила быстрый взгляд на Бэярда, тот медленно кивнул. Его глаз чернел за стеклом монокля.
Девушка посмотрела в лицо Марии, ожидая увидеть страх или раскаянье. Но ничего подобного она не обнаружила. Женщина запрокинула голову и плюнула Анне в лицо. Ошарашенная, Анна прижала кончик рапиры к левой груди Марии и резким движением вонзила рапиру.
В тот же вечер, перевязав раненную руку не обращая внимания на сковывающую ее тело боль, Анна присоединилась к кутежу в «Палате Лордов» который был в полном разгаре. Уже после нескольких кружек она почувствовала, что полностью разбита и когда Бэярд приблизился к ней и заговорил в своей мягкой манере, она пошла с ним Дома он повалил ее на свою огромную кровать, страстно разрывая на ней одежду и бормоча слова восхищения ее красотой Анна засмеялась и позволила ему овладеть ею в то время как мысли ее уже были за широким черным морем.
Когда Бонни возвратился, он уже знал о победе Анны в таверне и нисколько не старался скрыть свое отвращение:
— Что ж, ты убила человека еще раз да?
Анна была поражена его нападением. Она в точности не знала, чего от него ждать, но уж не таких ошеломляющих обвинений.
— Убила? Это была самооборона, Джеймс! Если бы ты там был, то убедился бы сам!
— Но меня там не было. Я пытался заработать Вам на пропитание, мадам. А Вы в это время развлекались с такими как Бэярд и его испанская шлюха!
Гнев залил краской лицо Анны.
— Она напала на меня с саблей муж! И что мне по-твоему, надо было делать? Безропотно принять смерть?
Джеймс закрыл глаза, как будто не хотел больше видеть ее лица.
— Скажи это кому-нибудь другому, но не мне. Уж я-то тебя знаю. Я знаю, что ты пошла в эту таверну с рапирой, надеясь на драку. И ведь ты не просто взяла верх, не так ли, мисс? Ты ее заколола.
Анна задумалась над его обвинениями. Она быстро прокрутила в памяти те моменты атаки, когда она могла покончить с Марией, не убивая ее. Частично Джеймс был прав. Она не была уверена полностью и решила поскорее покончить с этим.
— О, и не надо мне доказывать свою невиновность. Тебя вовлекли, заставили пролить кровь, и ты это сделала. Ложь! Ты ведь всегда все делаешь по-своему, не так ли?
Анна собиралась резко возразить, но следующий его выпад остановил се.
— Так же, как и с Кларой. Да, я слышал. Это уже не первая женщина, которая почувствовала на себе твою шпагу!
Взляд Анны стал суровым:
— Тогда убирайся! Если ты так считаешь, уходи куда угодно, трусливый щенок! Я проживу одна.
— Не сомневаюсь. А я с удовольствием уйду, мадам. Я не собираюсь проводить свою жизнь, убегая от закона, прячась то в одной дыре, то в другой, общаясь с такими, как ты. С меня хватит! — Он насмешливо поклонился. — Я оставляю тебя с твоими… развлечениями. Можешь убивать безнаказанно, кого тебе вздумается! Всегда найдется кто-то, кто поверит, что ты этого не хотела. — Он вышел из душной лачуги и даже не оглянулся.
Взбешенная, Анна выбежала и зашагала в противоположном направлении, подобрав юбки. Ветер на побережье усилился, и она стремительно побежала к морю. Слова Джеймса застряли в ее голове. Наконец, она остановилась в стороне от посторонних глаз.?
Девушка смотрела на море, на волны, которые медленно и ритмично набегали на рифы, разбиваясь одна за другой. Она чувствовала комок в горле, губы непроизвольно скривились. Слезы против ее воли потекли по щекам. Она не могла остановить их и только удивлялась прокравшемуся в душу страху. Она задрожала от холода и взглянула на холм. В доме Бэярда зажгли огни, и они были похожи на звезды в небе. Она сняла золотое кольцо с левой руки и бросила его на песок. А потом долго смотрела, как к нему подбираются волны. Пока море не поглотило его совсем, девушка подняла и опять надела на палец.
Анна заняла положение хозяйки дома Бэярда. Она не могла оставаться на острове без мужчины, а пойти ей больше было некуда. Анна радовалась, что опять живет с комфортом, но, как никогда раньше ей хотелось уехать из Нью-Провиденс.
Как любовница Бэярда, она имела доступ к его деньгам, ни в чем себе не отказывала и завалила дом различными безделушками. Шелка и бархат расшитые золотом гобелены, восточные ковры, шкатулки на туалетном столике, заполненные драгоценностями со всего света. В ее покоях в углу находилась полка с золотыми и глиняными божествами, украденными у индейцев Южной Америки. Когда Бэярд, поддразнивая ее сказал, что она поклоняется языческим идолам Анна упрекнула его: