Анна знала, что не сможет противостоять насилию, так как ее команда жаждала того же. Она распорядилась, чтобы «Джуэл» снабдили провизией и отправили своей дорогой. Они с Мэри взяли к себе хирурга, который едва ковылял и покинули корабль.
Когда они оказались на палубе «Куин», Анна оглянулась и увидела, что капитана корабля Его Величества выпороли до бессознательного состояния и посадили на корточки перед стволом пушки. Она видела, как заключенные зарядили пушку, и удар снес капитану голову, как тыкву, разбрызгивая по палубе кровь, разбрасывая кости.
Анна посмотрела на Мэри, которая не в силах была оторвать глаз от этой сцены.
— Когда крысам нечего есть, они набрасываются друг на друга, — пробормотала Анна. Мэри сморщилась, и они повели хирурга вниз.
Женщины привели врача в кормовую часть судна, к Фезерстону, и уложили в постель. Он попытался вскочить, бросился к Анне и заколотил кулаками по ее спине. Его безумные темные глаза были открыты, он так же внезапно упал на койку и успокоился.
Анна стояла и смотрела на него. «Даже, если он смотрит в лицо смерти, он не сдается, — подумала она, — он воин».
Той ночью женщина бродила по палубе, мысли ее были далеко отсюда. Она ощущала беспросветное одиночество. Ей было не с кем поделиться своим беспокойством. Мэри, ее названная сестра, отдала свое сердце Тому.
Ее мысли были подобны быстрому ветру, носившемуся над бесплодной землей. Она не могла выбросить из головы мысли о Джеке. Почему в их любви пропало доверие и уважение? Им было трудно оставаться друзьями. Кто знает, чья рука первой отвесила пощечину, когда они начали ссорится? Размышления Анны были прерваны шепотом и бормотанием. Так ведут себя заговорщики. Она знала людей, которые собирались под мачтой, чтобы пожаловаться друг другу, но не подошла к ним, а специально ушла подальше на корму.
Ее опасения оправдались, утром произошла стычка. Гуннер Харвуд-вышел вперед, неся перед собой черный шар, как предупреждение о смерти. Он показал его всем, а потом протянул Анне. Ее охватила волна негодования. Он передал его ей, а не Джеку. Анна взглянула на капитана, тот смотрел вперед, положив руки на штурвал. Только играющие желваки выдавали его. Женщина распечатала письмо дрожащими руками и прочитала: «Мы обвиняем Калико-Джека в пьянстве и в том, что он уклоняется от захвата судов и трофеев. Мы берем корабль в свои руки, и нечего женщинам управлять нами. Запасы кончаются. Трюм пуст».
Анна в смятении покачала головой, не в силах ничего произнести. Джек оставил штурвал и взял письмо из ее рук. Насколько она могла судить, он был абсолютно трезв. Джек быстро прочитал петицию, выбросил ее и повернулся спиной к Анне.
Теперь он стоял лицом к команде, Анна видела его плечи, чувствовала, что его воля взметнулась, как флаг. Ей тут же захотелось подбежать и обнять его как раньше, — в тот момент это был ее Джек. Он холодно на нее посмотрел.
— Парни, вы думаете, я не знаю, чего вы хотите? — спросил он с хмурым видом. — Мы шли хорошо, к тому же с большой добычей. Не поворачиваясь к Анне, он смотрел на пиратов, стоявших вокруг, — и вы считаете, что я не знаю, как все это удалось?
Послышалось чье-то ворчание, и Джек взвился, готовый принять бой:
— Эй, ты, говори! Капитан слушает!
Карти мрачно пробормотал:
— Ты же знаешь, Джек, женщины приносят кораблю несчастье. Их не берут даже на медицинские суда.
— Эй, — крикнул кто-то смело, — или веди нас, или оставь, Калико. И забирай ее с собой!
Джек усмехнулся, как старый добрый дядюшка. У Анны отчаянно забилось сердце, но она ничего не сказала.
— Эй, парни, — усмехнулся Джек, — я все это знаю. Я позволил даме и рому проявить себя и взял передышку. А кто не грешен? — Он хлопнул соседа по плечу. — Корнер! Я знаю, что в свое время ты тоже этим увлекался! И ты, Эрл, и ты, Фезерстон! — он неприятно засмеялся. — И кто меня за это обвинит? — он посмотрел на Анну с вожделением, приглашая взглядом остальных сделать то же самое.
Анна была шокирована и унижена. «Они сейчас все заодно, — думала она, — и он выберется из этой заварухи на моем горбу».
Джек продолжал:
— Но я еще могу доказать оружием, чего стою. В самом деле, — он вдруг взбесился, — вам придется отобрать у меня корабль. Я закрою женщину в трюме, если должен это сделать, но не сдамся!
— Уже поздно, Джек, — твердо сказал Корнер, — ребята не хотят, чтобы ты был капитаном.
— И ты тоже, Корнер? — взвился Джек. — Ты хочешь вести «Куин» вместо меня? — он злобно ухмыльнулся, — у вас не хватит сил, ребята! Кишка тонка!
Корнер спокойно ответил:
— Я принимаю твой вызов, Джек. Как сделали бы это все остальные.
Джек посмотрел на него, но Анна ничего не могла понять по его глазам.
— Ладно, я буду драться с каждым из вас, согласно уставу. А пока, кто из нас двоих — ты или я!
Теперь, когда все было решено, наступила тишина: каждый понимал, что произошло. Джек повернулся к Анне, прищурил глаза:
— А ты, сука, иди вниз. После того, как я покажу этой своре, кто капитан «Куина», я займусь и тобой.
Анна сдержалась, понимая, что сейчас Джек ей не уступит. Она пристально смотрела на него и изо всех сил старалась не расплакаться. Затем, резко повернулась и пошла вниз. Мэри, негодуя, последовала за ней.
Они бросили якорь в близлежащей бухточке. К берегу Джек и Корнер поплыли в разных лодках, каждый в сопровождении своих друзей, громко их подбадривающих. В последний момент, игнорируя приказ Джека оставаться на борту, Анна прыгнула в лодку. Она вспомнила слова, которые они с Джеком сказали друг другу накануне ночью:
— Как ты посмел перед командой обвинить меня в своей собственной слабости?! — бранилась она. — Я ведь не рассказывала им о твоих дурацких привычках. Ты даже хуже, чем они думают, от тебя нет толку ни на корабле, ни в постели, и все из-за этой проклятой травки и грога!
Джек спокойно повернулся к ней, совершенно не сердясь:
— А что я должен был сказать? Если я сдамся без борьбы, они сбросят и тебя тоже. Оставят нас в какой-нибудь дыре, а то и того хуже… Теперь, когда я одержу победу над Корнером, я возьму верх и над тобой, и ты сможешь оставаться на своем месте. Да ты и сама это знаешь.
Она вылетела из его каюты и пошла проведать хирурга. К нему возвратилось сознание, но он не разговаривал и не узнавал ничего вокруг. Она думала о том, что случится с ним, если ее и Джека выгонят с корабля.
Мужчины сошли на берег. Все расступились, чтобы не мешать сражению, которое должно было завершиться чьей-либо смертью.
Джек зарядил свой пистолет. Корнер потер глаза. Гарвуд отметил двадцать шагов, и дуэлянты стали расходиться. Затем они повернулись и выстрелили… из пальмовых зарослей раздался испуганный щебет птиц.
Дым рассеялся, и Анна увидела, что оба стоят целые и невредимые. Оба промахнулись. Женщина вдруг вспомнила с каким-то удивлением, что Мэри сражалась на дуэли и убила человека из-за своего мужчины, а она стоит и смотрит, как Джек, ее бывший любовник, сражается с этим хламом.
Гарвуд дал второй сигнал, они обнажили сабли и стали сходиться, Они уворачивались друг от друга, сабли ударялись со звоном, лезвия блестели на солнце. Анна слушала звон сабель, пытаясь сосредоточиться, но перед глазами все затуманилось, и по лбу струилась тоненькая нитка пота. Корнер живо уворачивался от смертоносной сабли Джека. Женщина видела, что выпады Джека стали более точными, — он наносил короткие удары.
Она закрыла глаза. Был полдень, и невыносимо палило солнце. Анна не могла больше смотреть на это. У обоих были легкие ранения, но они, казалось, не обращали внимания на собственную кровь, только думали о крови противника. Она не могла пошевелиться, чтобы не отвлечь внимание Джека.
Анна видела, что Корнер тоже устал. Он споткнулся раз, другой, и через секунду Джек повалил его и приставил к груди саблю. Команда взревела от восторга, забыв на мгновение о преданности: все жаждали крови.
Джек что-то прошептал Корнеру, но этого никто не слышал. Оставив Корнера лежать, капитан повернулся и пошел к команде. Один раз он взглянул на Анну, но она не поняла его взгляда. Женщина все еще была слишком напряжена и не чувствовала никакого облегчения. Команда вздохнула и начала перешептываться. Колени Анны дрожали, ей хотелось упасть на песок, но она стояла твердо. Джек, уперев руки в бока, повернулся к команде: