Руссандол вел отряд сквозь ломкую, высохшую осень, едва позволяя воинам и коням отдохнуть по ночам и в середине дня. Они почти не разводили огня, позволяя себе лишь немного хлеба и воды. Увидев первые островки рощ, которые понемногу захватывали землю вдоль моря от Сириона до Таур-им-Дуинат, Руссандол повернул к западу и даже выслал вперед разведчиков – на поиски орков, и чтобы избежать встречи с жителями здешних мест.
Орочьего следа пока не было.
Всю дорогу царила вязкая сухая жара, которую едва пытались разогнать порывы ветра с моря, и которой пора было уже смениться осенними бурями.
И потому предчувствия предчувствиями, а братья не слишком удивились, когда впереди на западе и севернее взгромоздились высокие кучевые облака. Последняя часть пути до Сириомбара обещала быть сумрачной.
— Отдохнуть бы подольше, – сказал Амбарусса утром. — Тогда к городу приблизимся уже ночью, и вы скроетесь ждать нас в рощах с восточной стороны.
— Нет, — сказал Руссандол.
— Куда ты торопишься? Что с тобой происходит?
— Едем.
Верные Старших уже седлали коней, и Младшие на сей раз подчинились.
В середине дня, когда облака закрыли солнце, степь перед ними сменила цвет. Ее пересекла широкая полоса, перепаханная множеством ног и еще изрядным числом лошадиных копыт, превратив землю в комковатую сухую грязь, кое-где перемешанную с навозом.
Это было почти войско, мог бы сказать любой из них. Воины молчали, четверо из пяти братьев молчали.
— Мы еще можем успеть, — сказал Амрод тихо. — До них…
— За мной, — приказал Руссандол.
Никто больше ничего не спросил и не сказал.
Отряд по его жесту снова взял чуть южнее, в сторону от орочьего следа. Впереди висело облако пыли, сливаясь с низкими осенними облаками, и они в молчании двинулись прямо в него.
Вечером темнота под облачным покровом настала такая, что даже эльдар с усилием различали ближайшую дорогу. Немногим людям приходилось и вовсе полагаться на зрение коней до тех пор, пока далеко впереди не поднялся над землей огонек большого маяка Сириомбара.
Двигаясь на него, вереницей они вышли на уже знакомый с прошлого раза торный путь, и долго ехали по нему, пока не ощутили перелом склона под ногами коней. Тихий свист разнесся над колонной всадников, призывая остановиться.
— Мы на краю долины Сириона, — сказал уверенно Руссандол. — Узнаю эти места. Земля здесь не нарушена, орки еще не проходили.
— Но в городе тихо, — Амбарусса прислушивался из всех сил.
Нахмурившись, Руссандол всмотрелся вперед и вслушался в звуки из долины. В плотном, вязком сумраке едва различались стены Сириомбара, и он видел лишь несколько огней на стенах, вероятно, возле ворот. Только свет маяка возвышался над городом. И то он обращался в сторону моря, лишь отблески огня падали на эту сторону. И никаких отражений от заливных полей — должно быть, от нехватки воды они пересохли.
— Они… не знают, — голос Карнистиро был хриплым от пыли не то от волнения.
Справа от них, за небольшой рощей, в которой они стояли лагерем дюжину лет назад, темнота шевелилась. Кто бы ни командовал войском, он смог внушить оркам достаточно дисциплины хотя бы на самое важное время. Никто там не орал, не гремел оружием и не ссорился — лишь слитный шорох шагов и тихий стук доносился оттуда. И звуки уходили далеко на север — там осторожно двигалось множество живых существ. Гораздо больше, чем шло через степь с северо-востока.
— Не знают, — согласился с горечью Макалаурэ. — И любой, кто поспешит, не скрываясь, по долине, обнаружит себя для вражьего войска. Вряд ли он даже доберется до ворот.
— Первые отряды нападут внезапно и, возможно, успеют взять ворота или влезть на стену, а затем подойдут основные силы и ворвутся следом…
— Врагов не может быть слишком много! Иначе как бы их могли привести сюда незаметно? – бросил Амбарто нетерпеливо.
— Как эти сириомбарские болваны могут быть настолько беспечны? — тихо возмутился Карнистиро. — Да к ним можно было бы с лету ворваться! В любую подходящую ночь!
— Ну, положим, не в любую, — Амбарусса смотрел вверх с отвращением. — Такая облачная крыша случается обычно на рубеже осени и зимы. И редко в приморских землях, где ветер. Но тоже бывает.
— Долго мы будем рассуждать о погоде? Майтимо!
Теперь все четверо смотрели на Старшего.
Сердце заколотилось у Руссандола, как молот.
— Вы не поняли еще? — спросил он и улыбнулся.
Карнистиро побледнел так, что заметно стало даже теперь.
— Ты спятил!
— Спятили мы давно.
— Нельо, чего ты хочешь?
Они стояли друг напротив друга — Старший с Макалаурэ и Амбаруссар. Карнистиро выехал и остановился между ними, его конь беспокоился и мотал тяжелой мохнатой головой.
— Нельо, ты ищешь смерти? — прошипел он яростно. — Ты никого этим не вернешь! Ни братьев, ни синдарских глупцов, ни корабелов! Ты не вправе!
— Это ты не вправе запретить, Морьо. Ну, произнеси же это вслух. Они идут не на нас, а на Сириомбар, чтобы вновь заполучить Сильмариль.
— У нас не войско за спиной!
— Не войско, — кивнул Руссандол. — Только лучшие воины Амон Эреб и Долмед, которых выбрали мы сами. Но если ты против, я поеду один.
— Что!? — Амбаруссар тихо вскрикнули и тут же шикнули друг на друга.
— У нас больше не будет такого шанса, братья. У меня. У вас.
— Ты хочешь?.. — Карнистиро запнулся.
Макалаурэ спокойно продолжил за Старшего:
— Исполнить Клятву так, чтобы хоть немного исправить сделанное прежде. Все сразу. Майтимо, я с тобой.
В наступившей тишине Карнистиро растерянно оглянулся — и встретился с горящими глазами близнецов.
— Вы не вернете этим никого, — повторил он. Его конь злился и шумно грыз удила.
— Никого, — согласился Руссандол. — Но быть может, после этого нам не обожжет руки наследие отца.
— Если выживет хоть кто-то!! — в голосе Карнистиро, наконец, прозвучало то, что он прятал. — Не смей, Старший!.. Это будет конец! Мы поляжем там все, вряд ли останется хоть кто-то, чтобы предъявить права на Сильмариль, если еще будет, кому! Нас никогда не впустят в этот город, и орки еще до рассвета прибьют наши трупы к стене!
— Не ты ли упрекал меня в отказе от Клятвы?
Карнистиро опустил голову, затем упрямо вздернул подбородок.
— Желание разбить себе голову о войско орков или стены Сириомбара, да ради серых и гондолинцев за этими стенами — еще не исполнение Клятвы!
— Поверь, — Руссандол едва справлялся со странным воодушевлением, — меньше всего я хочу просто так разбить себе голову. Но я хочу, чтобы к этому свету больше не притронулись грязные лапы! Брат, другого случая не будет! Ты понимаешь, что произошло? Что все эти годы Враг выжидал и думал, что мы придем за Камнем и снова прольем кровь сородичей?
Он задохнулся от волнения — но не как последнюю дюжину лет. Напротив, страх удушья исчез, как не бывало. Просто Руссандол не успевал дышать, так колотилось сердце.
— Мы отказались — и тогда он пришел за Камнем сам! Мы скудоумные болваны! Ждали его к себе, считали себя еще опасными для него! Да плевать Моргот на нас хотел! Ему нужен лишь Камень! Свет, который смеет быть неподвластным ему… Да, я сошел с ума достаточно, чтобы встать против него здесь, даже если придется сделать это в одиночку! А выполню я этим Клятву или нарушил… Умрем — тогда разберемся. Мы клялись именем Единого, пусть он и рассудит. Но он далеко, а нам надо спешить!
Амбаруссар единым движением тронули коней, обошли Карнистиро с двух сторон и подъехали к старшим братьям вплотную. Один из них при этом пихнул Карнистиро в бок, и тот впервые за много, много лет не смог различить, кто из двух.
— Мы с тобой, Нельо, — решительно сказал братец слева. — А тот из нас, кто выживет, украдет Сильмариль, как мы собирались.
— Дубины! — прошипел Карнистиро, дрожа от ярости. — Болваны безмозглые! Драконы их всех сожри, безумцы, драугами рваные! Я не хочу потерять вас сразу всех, слышишь, ты!