Здесь светился только очаг, в котором калились крупные округлые камни, над ним уходила в крышу тонкая глиняная труба с задвижкой. Вдоль стены тянулись лавки, почему-то двух высот, обычные и повыше.
— Зачем это?
— Когда в полную силу, на верхних особенно жарко.
Котел воды над очагом. Бочка холодной воды у входа. Пустые бадейки. Ещё одна дверь, наружу, в дальней стене, обитая старыми тряпками. Простые массивные табуреты из обрезков досок. Желобок в полу, уходящий под стену. Маэдрос привычно отмечал детали на случай... На случай внезапной опасности.
Но главное — тепло, забирающееся под кожу, шепчущее о безопасности...
— Майтимо!
— Не смотри так. — Он бросил нож на высокую лавку. Сел, откинулся назад с облегчением.
— Майтимо, это баня.
— И что? — спросил он.
Амрод пожал плечами, начал смешивать в бадейке холодную и горячую воду.
Протянул кусок мыла, ещё из старых запасов, и берестяной туесок со смесью сухого ила и глиняного порошка, который использовали для мытья все чаще. Смывался он хуже, но очищал неплохо.
— Помочь?
— Я справлюсь, — повторил Руссандол, расплетая спутанную косу.
Выбор между тем, чтобы обрезать волосы или ходить грязными вокруг него обсуждали все чаще. Мужчины народа Бора, собиравшие хвост на выбритой с боков голове, первыми начали его укорачивать, но не срезали. Другие аданы тоже стали подрезать покороче, едва ниже плеч.
Даже иные нолдор так стали делать.
Маэдрос думал, что отрежет волосы как пленный только в случае, если придется выбирать между ними и пальцами. Но ухаживать за ними становилось все труднее.
— Вот упрямец. Я помочь хочу.
— Мне перечислить, сколько я живу вашей помощью?
— Мне тебе сколько повторять, что я просто рад тебе помочь?
— Майтимо. Прошу, не упрямься, — Маглор опрокинул на себя бадейку воды и теперь тоже намыливал себе волосы, спадавшие блестящим черным потоком. На боку его ещё виднелся недавний шрам. — Я знаю, что ты можешь сам.
Маэдрос вздохнул. Гребень опять застрял в волосах, которые несколько дней не было времени расплести и расчесать. По правде говоря, у них и поесть было немного времени.
На прядях остались темные пятна с последних стычек, заметил он вдруг с омерзением.
— Хорошо. И... Благодарю.
Амрод засмеялся и опрокинул на него ведро горячей воды. Отдельно вылил несколько ковшей на волосы и начал ловко намыливать темно-медную гриву Старшего обеими руками, распуская пальцами колтуны.
Мыло напомнило об Амон Эреб, обустроенном, домашнем настолько, насколько было возможно после разгрома, о купальне, заботливо устроенной Младшими, в которой огонь разводили под гладкой мраморной лежанкой, дверца печи оставалась снаружи, и там не было ни дыма, ни копоти, лишь чистый пар от воды и нагретого камня, где воду в чан подводили по желобу, а отводили по трубке, стоило только вынуть… И многом другом хорошем, о чем не стоило вспоминать. Или стоило, но не прямо сейчас, чтобы не размякнуть у братьев на глазах.
Волосы становились все мягче. Пальцы Рыжего помассировали голову, прошлись ещё раз по всей длине волос.
Маэдрос невольно закрыл глаз. И даже не шевельнулся, когда снова получил поток воды на голову.
Воды здесь, на озере с теплым источником, можно было не жалеть. Хоть этим они богаты.
— Высохнешь — заплету. Возьми. — В его ладонь лег кусочек мыла, уже небольшой.
Тепло заползло, наконец, в самую глубину тела. Захотелось растянуться на лавке и забыть обо всем, особенно о холоде снаружи.
Но он просто осторожно умылся, плеснул в лицо воды. Ожог на месте правого глаза был чувствительнее и к теплу, и к холоду, на воздухе он леденел, а здесь вода показалась совсем горячей.
Амрод развалился у самого очага и расчесывал уже свою гриву. Закутался в мокрые рыжие волосы, как в плащ.
— Есть ли возможность обновить запас? — Подумал Маэдрос вслух.
— Я сварю, но только самое простое, из жира, и опять нужны дрова. А лес вокруг чист на несколько лиг. Дождемся хорошей бури, и тогда...
— Опять о делах! Да угомонитесь вы уже! — И Маглор плеснул в них с двух рук холодной водой. Амрод немедленно ответил тем же.
Маэдрос только отмахнулся.
— Кстати, о делах. Что опять без нас натворили?
— Что?
— Натворили. Без нас. Что?
Смутившийся Амрод вздохнул. Теперь и Маглор сверлил его взглядом.
— Взяли трёх гауров своим малым отрядом, — от этого признания Амрод слегка покраснел. — Красный плащ твой стащили и поочередно ездили по той дубраве, пока их не заметили, а остальные в засаде. Хорошо взяли, я примчался, а они уже свежуют. И меня успокаивают...
Маглор сперва молча расколотил о ближнюю стену черпак, а затем опрокинул ведро холодной воды себе на голову. Зачерпнул второе — и резко выплеснул на Амрода, забрызгав и Старшего. Тот вздрогнул.
— Поздравляю, — сказал Маэдрос. — Теперь ты полноправный старший брат. Неопытный, правда, ещё какой-то.
— А раньше был не настоящий? — ощетинился Амрод, вскакивая.
— Раньше ты ими командовать ещё мог. А теперь уже не можешь. И вот теперь ты понимаешь.
— Я не хочу брать их в оруженосцы! — голосу Маглора резко стало тесно в бане. Он выдохнул и сказал уже тише:
— По меньшей мере, до тех пор, пока они не перестанут выглядеть мальчишками. Они одни такие среди нас! Их за лигу опознают враги.
— Так в охотничьем отряде им уже тесно! Послушайте, я хотел, чтобы вы отдохнули, а не говорили только о делах! — возмутился Рыжий. — Черпаков после наших споров... не напасешься.
— Что ты сделал?
— Будут пять дней работать со мной в кожевенной мастерской. Уж за пять дней мы что-нибудь придумаем.
— Ты прав, — Маглор вздохнул, сел рядом со Старшим. — Но я всерьез испугался.
— Ну, положим, они больше не одни такие, — Забулькала вода в котле, Амрод зачерпнул горячей и подлил холодной. Плеснул что-то на камни — под потолок рванулся пахнущий мятой пар.
— Что ты хочешь сказать? — Удивился Маглор.
— На острове родились дети у двух семей эльдар.
— Это не выдумки?
— Это не выдумки, Кано.
Они помолчали. Рыжий плеснул ещё отвара на камни, снова радостно запахло мятой.
— К весне начнется ответ Тху. Если все же попытаться их отослать, когда утихнут зимние бури... — Начал Маэдрос — и осекся. Усмехнулся.
— Ты не сможешь их заставить, Майтимо, — сказал Амрод. Но смотрел при этом на Маглора. — Никакой силой.
— Пожалеем остров, — бросил Маглор, отворачиваясь и неловко улыбаясь.
*
— Вот теперь все как надо, — сказал Халин-халадин, захлопывая внутреннюю дверь, чтобы не упустить жар. — Князья ваши так, погрелись чуток, пополоскались — словом, не понимают они ничего. В мытье.
— А вот этого не надо, — обиделся Этьяро. — Ты ведь служил в отряде на Амон Эреб, можно подумать, в купальне ни разу не был!
— Был. Ну, чисто, красиво, а так ничего особенного. Слабовато.
— Хвалишься.
— И хвалюсь. Хорошая баня должна до костей жаром пробирать, чтобы еле дышалось. Чтобы аж светился после нее!
— Я принес кое-что, — сказал Фаньо, пригибаясь и входя в предбанник. Достал из-за отворота шубы резную деревянную коробку.
— Ух ты, феанорова лампа! Ни разу с таким светом не мылся, — простодушно обрадовался Халин. — Да в новенькой баньке, не копчёной, совсем славно будет!
Третьим пришел усталый, только что отмерзший Моррамэ, вливший в себя половину котелка горячего отвара сосновых игл и все ещё недовольный. Другие эльдар пока не решились пробовать «полную силу» халадинской бани.
«Только отмороженные со звездой во лбу», сказала им вслед Хитуиаль. Моррамэ молча показал ей язык и нырнул в предбанник. Для шестерых тут было уже тесно...
Люди поскидывали одежду, бросили небрежно и исчезли за второй дверью. Фаньо пожал плечами, свернул и сложил свои вещи, особенно штаны, которые пора было бы чинить, раз заменить так просто не получится. Открыл шкатулку с лампой, и по тесной комнатке разлился яркий теплый свет, как у вечернего солнца.