Оставив аль-Хаммами в штабе, Томас последовал за техником — и ещё издали увидел, что ворота среднего ангара распахнуты. С самого утра из-за его тонких стен доносились гулкие постукивания, скрежет металла и визг инструментов, отчего лейтенанта так и подмывало заглянуть внутрь. Благо, никто ему этого прямо не запрещал, да и предлог выдумать было легко. Пожелать доброго утра Астрид, хотя бы — девушка выходила к завтраку, но лишь забрала свою порцию и тут же вернулась в ангар, Том не успел с ней пересечься. Однако после общей побудки командира эскорта накрыло лавиной безотлагательных дел, и выкроить даже четверть часа на утоление своего любопытства ему не удалось. Пришлось инспектировать укрепления, которые начали возводить пехотинцы вокруг аэродрома, объезжать окрестности с сержантом-коммандос, запоминая расположение «секретов», говорить со штабом армии по развёрнутой, наконец, стационарной рации… Посыльный от майора прибыл очень вовремя — явись он чуть раньше, и застал бы Томаса за докладом командованию.
— Вон он, сэр! Уже выкатывают на стартовую полосу! — Парень в комбинезоне, едва не подпрыгивая на ходу от волнения, указал пальцем. Хродгарсон, впрочем, и сам отлично разглядел… его. Это, похоже, в самом деле был планер — обводами напоминающий десантный «пегас», только очень маленький, с удивительно короткими, низко расположенными крыльями. Узкий стеклянный фонарь кабины указывал на то, что он одноместный, а обшивка блестела серебром. По всему выходило, что металлические у планера даже хвост и плоскости. И весил он немало — по рулёжной дорожке его с натугой толкали человек двенадцать. Особенно же странно выглядела средняя часть фюзеляжа — казалось, будто в основание каждого крыла впихнули гигантский металлический «черут», толстую сигару со срезанными концами, наполовину утопив её в корпусе. Эти непонятые утолщения, сужающиеся к хвосту, делали «воздушный парусник» с виду тяжёлым и неуклюжим — по крайней мере, для его размеров.
— Если честно, мне теперь больше интересно не как он полетит, а зачем… — Пробормотал под нос лейтенант, вытягивая шею и оглядываясь в поисках знакомых лиц. Нийла он заметил сразу, тот стоял возле рулёжной дорожки, сложив руки на груди. Астрид обнаружилась, когда они с сопровождающим пересекли взлётную полосу — лётчица шагала рядом с планером, по другую его сторону, скрытая от глаз Тома корпусом своей «игрушки». Хродгарсон окликнул её, помахал рукой, и девушка кивнула в ответ, но продолжила шагать, приложив обтянутую перчаткой ладонь к серебристому борту. Больше всего на свете желтоглазую лётчицу сейчас, без сомнений, интересовал предстоящий полёт, приветствия и разговоры могли потерпеть…
— Доброе утро, лейтенант. Как видите — выполняем обещание. — Весело сказал Тому штабной офицер, когда тот подошёл. — Вот, перед вами, то, что вы везли и охраняли. Собран и готов к испытаниям. Согласитесь, выглядит куда интересней, чем набор деталей в ящиках.
— И что же это, сэр? — Поинтересовался танкист, вставая плечом к плечу с майором. Место Нийл выбрал не случайно, отсюда очень удобно было наблюдать за всем лётным полем.
— В нашей документации он значится как Р-95А. — Майор усмехнулся. — В «Торбьёрн и сыновья» его назвали «Серебряной кометой». По-моему, запоминается легче.
— Это… боевой планер? — Предположил Хродгарсон практически наугад. — У него пропорции истребителя и на носу, по-моему, стволы пушек торчат, верно? Но какой смысл?…
— Верно, три автоматические пушки по тридцать миллиметров в носу, и крепления для четырёх лёгких бомб под крыльями. — Медленно кивнул Нийл. — Только это не планер. Это самолёт.
— Что? — Томас недоуменно уставился на майора. «Комету» тем временем выкатили на взлётную полосу, развернули носом в нужную сторону. Будто специально чтобы подтвердить слова Нийла, к ней подошёл грузовик с цистерной и двое рабочих потянули от него заправочный шланг. — Но… он же не машет крыльями, так? И взлетает с разгона, для того и полоса?
— Верно. — Повторил штабной офицер, ещё раз кивнув.
— И… как он может летать, если не машет крыльями? И где у него двигатель?
— Есть такая байка… — Вполголоса произнёс Нийл, не отводя взгляда от «Кометы». — Якобы, изобретатель первого парового двигателя, нормандец Фулсон, осмеянный лондонскими консерваторами, явился к императору Западной Франкии, нынешней Галлии, со своей идеей первого парохода — ещё не с плавниками, а с механизированными блоками вёсел. И император тоже высмеял его, породив историческую фразу: «Корабли без парусов — нонсенс».