За полчаса до рассвета из своей палатки выбрался Гравал. Он пожаловался на боль в животе и поспешил за пределы лагеря. Керис едва успела предупредить его, чтобы он далеко не заходил.
— Не беспокойся, — прошипел он в ответ. — Далеко мне не уйти, а при первом признаке опасности я закричу так громко, что всех перебужу.
Керис все же тревожилась: прошло довольно много времени и небо уже начало светлеть, когда он наконец вернулся.
— Что ты положила в эту проклятую похлебку? — проворчал он, проходя мимо девушки.
Никогда еще Керис так не радовалась рассвету. Обходить лагерь в темноте, подскакивая при каждом движении, видеть чудовищ там, где ничего не было, и испытывать ужас перед тем, что действительно удавалось увидеть, ожидать, что любой шорох говорит о приближении Дикого или Приспешника… Несколько часов девушка провела в постоянном напряжении.
Первым поднялся Даврон. Он кивнул Керис и отправился в палатку Скоу — узнать, как заживает нога помощника, решила девушка. Портрон замахал ей рукой с другого конца лагеря, показывая, что собирается кончить обход и заняться утренним кинезисом — Поклонением. Керис кивнула и продолжила свои наблюдения.
Видно пока еще было мало. Все окутывал туман, не позволявший разглядеть поток леу. Однако Керис знала, что он где-то совсем близко: до нее долетала далекая пульсация, не похожая ни на звук, ни на дрожь земли; скорее девушка воспринимала это как какое-то странное чувство. Здесь ничто не напоминало то место, где Скоу чуть не лишился ноги; Керис не ощущала скверны, ее охватывало что-то сродни возбуждению. Близость леу обостряла ее восприятие и бодрила, и Керис была шокирована.
Она повернулась и еще раз обошла лагерь. К тому времени, когда она вернулась на то место, где больше всего чувствовалась близость потока леу, туман немного рассеялся, и стали видны странные рыжие скалы шагах в, пятидесяти от палаток. Цвет их — как и многое в Неустойчивости — казался неестественным, слишком ярким. Они притаились вдоль склона, похожие на хищников, готовых наброситься на жертву, блестящие медные звери с массивными головами и толстыми лапами. Керис отвернулась, говоря себе, что у нее разгулялось воображение…
Однако девушка не могла удержаться и снова взглянула в ту сторону.
Одна из скал передвинулась. Это было живое существо, не камень. Оно подползло ближе за те несколько секунд, что Керис не смотрела на него. У чудовища не было глаз, не было морды — просто гладкая желтая масса на месте головы, — но Керис ощутила невероятный страх. Она вскинула лук, дрожащими пальцами положила на тетиву стрелу, благодаря судьбу за то, что имела оружие при себе и к тому же постоянно теперь носила на руке широкий кожаный браслет.
— Мастер Сторре!.. — крикнула Керис, и голос ее прозвучал резко и испуганно; в нем был призыв на помощь.
Зверь прыгнул вперед. В этих неуклюжих на вид лапах таилась неожиданная сила. Когда чудовище приподнялось в прыжке, Керис увидела, чего следует бояться: вся голова состояла из двух щелкающих челюстей, усаженных острыми зубами. Никакой пасти: клыки росли отовсюду.
Керис спустила тетиву. Стрела вонзилась в землю как раз там, где, как считала девушка, чудовище окажется после прыжка — шагах в тридцати от нее. За первой стрелой быстро последовали вторая и третья. Зверь остановился, проехавшись лапами по земле, так что огромные когти пропахали глубокие борозды; морда его чуть не уткнулась в торчащие из земли стрелы.
Хищник припал к земле, глядя на Керис, — если, конечно, он мог смотреть: не было заметно ни глаз, ни ушей, ни ноздрей — одни только зубы, щелкающие, как челюсти гигантского щелкунчика. Только тут Керис заметила, что рядом с ней стоит Даврон, подняв руку с метательным ножом, а с другой стороны — Скоу с забинтованной ногой, размахивающий боевым топором. Так они втроем и противостояли чудовищу в ожидании.
И тварь попятилась. Другие хищники тоже начали отступать; они по-прежнему больше всего напоминали скалы, их лапы, каждая размером с тарелку, медленно перемещались, животы скребли по земле. Вожак еще некоторое время постоял, потом присоединился к остальным.
Люди одновременно испустили вздох облегчения. Когда Керис обернулась, она обнаружила, что позади них с Давроном и Скоу собрались все путешественники, полураздетые и растерянные. Ее крик, должно быть, оказался очень пронзительным…
Берейн опустил лук и с презрением взглянул на торчащие из земли стрелы Керис.
— Чего еще ожидать от женщины — обязательно промахнется, — пренебрежительно бросил он.
— Она не промахнулась, — ровным голосом ответил ему Даврон. — Ты что, забыл мое предупреждение: убивать Диких опрометчиво? Смерть одного из стаи только делает остальных более мстительными. Гораздо лучше просто отпугнуть тварей. — Проводник оглядел собравшихся. — Ну и на что вы глазеете? Развлечение закончилось. Займитесь завтраком и сворачивайте лагерь. Керис, забери стрелы, — не стоит ими разбрасываться.
Все разошлись; Керис почувствовала некоторый упадок духа. Для Даврона и Скоу сражение с Дикими было, должно быть, второй натурой, но для нее это оказалось внове. Она, конечно, не ожидала благодарности, — но хоть что-то… Девушка вздохнула и принялась снимать тетиву с лука. И тут, словно подслушав ее мысли, Даврон вернулся и подошел к ней. Он задумчиво посмотрел на Керис, а она ощутила абсурдное желание, чтобы он обнял ее, похлопал по спине и сказал: «Да ладно, ладно, нечего реветь».
Вместо этого она продолжала заниматься луком, и глаза ее были сухи.
— Ты хорошо справилась, — наконец сказал он. Голос его звучал неуверенно, словно он забыл, как нужно хвалить, и слова не находились. — Кто научил тебя стрелять из лука?
— Пирс Кейлен.
— А метать нож ты тоже хорошо умеешь?
Керис покачала головой:
— Не особенно. Если мне удается потренироваться — метать в одну и ту же мишень с одного и того же расстояния, — тогда никаких проблем. Но в чрезвычайных обстоятельствах от этого мало пользы.
Даврон что-то промычал про себя.
— Дело не в том, что ты неверно оцениваешь расстояние, — сказал он. — Глазомер у тебя, судя по тому, как хорошо ты стреляешь из лука, прекрасный. Нужно только знать, сколько оборотов совершит нож на данном расстоянии. Я мог бы тебя научить, если будет время. — Даврон взглянул на нож, который все еще держал за лезвие. — На палец влево от твоей первой стрелы, — сказал он. — Четыре с половиной оборота ножа. — Он небрежно бросил клинок, лишь быстро взглянув на мишень. Лезвие глубоко ушло в землю — на расстоянии пальца от стрелы Керис.
Они вместе прошли вперед, чтобы забрать нож и стрелы.
— Ты дочь Пирса Кейлена, — сказал Даврон. Это не был вопрос — просто утверждение несомненного факта. — Пирс не стал бы учить простую помощницу в лавке стрелять из лука подобным образом. — Он показал на стрелы, которые на несколько дюймов ушли в каменистую почву на равном расстоянии друг от друга — свидетельство точности и силы Керис. — Почему ты сказала, что тебя зовут Керевен? — Даврон нагнулся, чтобы выдернуть стрелы из земли.
— Мой отец погиб, — ответила Керис, — а мать умирает. Брат решил выдать меня за одного из своих приятелей-собутыльников, а лавку превратить в таверну. Я не хотела выходить замуж за парня, которого сватал мне брат, не хотела становиться служанкой в кабаке и вечно отбиваться от пьянчуг, лезущих под юбку. Поэтому я сбежала. Я не хотела, чтобы брат меня нашел, поэтому назвалась чужим именем. — Она взяла у Даврона свои стрелы, а тот вытащил из земли нож и принялся стирать с него грязь.