— Я так и знал, что ничего хорошего меня не ждет, — прошептал Квирк и закрыл глаза.
Животное парило над водой; оно действительно походило на колокол, края которого окаймляли сотни щупалец, каждое толщиной в руку человека. Серая поверхность ритмично пульсировала, хотя само животное висело в воздухе неподвижно. Потоки воздуха, вырывающиеся из-под купола с почти неслышным гулом, вспенивали воду, а из середины свисало около дюжины длинных пурпурных щупалец, которые сворачивались и разворачивались, как извивающиеся черви. Голубой поток леу теперь соединял эти щупальца с ладонями Ламри.
Хамелеон, приоткрыв один глаз, взглянул на странное существо и застонал.
— Что… что оно ест? — хриплым шепотом спросил он.
— Рыбу, — ответил Даврон. — Не беспокойся, Квирк, Ламри при помощи леу прекрасно им управляет. А вон идут и братья Ламри — они вызовут еще несколько колокольчиков и поднимут наших лошадей. Колокольчики, как и большинство Подручных, страшно любят леу, и их можно и вызывать с ее помощью, и направлять, куда нужно. К тому же возможно, что они улавливают мысленные команды; мы не очень хорошо знаем, как члены семейства Ламри с ними управляются. Достаточно того, что им это удается. Так или иначе, Ламри и его родичи командуют колокольчиками так же умело, как Приспешники — Подручными, При подъеме еще никто не погиб, не было даже серьезных накладок. Не забывай: колокольчики помогали нам в строительстве Шилда, а это дело более сложное, чем просто поднять нас наверх.
Существо заколыхалось, все еще издавая гул, и по поверхности озера забарабанил дождь капель. Ламри дождался, пока вода стечет, потом направил колокольчика в сторону корзины. Сам перевозчик занял место среди пассажиров.
— Держитесь крепко, — посоветовал он.
Квирк не ограничился этим: он скорчился на дне и обхватил голову руками.
Керис снизу заглянула под купол. Зрелище не было ни приятным, ни обнадеживающим: в середине круга щупалец виднелся острый как бритва клюв.
— Как ты думаешь, он обычно пользуется щупальцами, чтобы отправлять в рот еду? — поинтересовалась Корриан.
Керис именно так и думала, но ей не хотелось сосредоточиваться на этой мысли.
С удивительной осторожностью существо ухватило щупальцами ручки корзины, потом, откликаясь на изменение потока леу из рук Ламри, сжало свой купол и устремилось вверх; гул воздуха стал громче. Несколько капель воды упало на людей, корзина оторвалась от земли. Сердце Керис провалилось куда-то в живот. Она чувствовала себя как беспомощный кролик, которого схватил голодный орел. Аналогия поразила ее, но тут она взглянула через борт корзины и увидела крыши зданий на берегу. Озеро развернулось внизу, как одна из ее собственных карт, и девушка забыла страх. Вдалеке над водой она разглядела еще несколько колокольчиков. Они были меньше и корзин не поднимали; вместо этого на переплетении щупалец сидели люди. Один из них небрежно помахал рукой. Керис начала представлять себе различные способы использования колокольчиков.
С сияющим лицом она повернулась к Даврону, собираясь задать ему вопрос, но тот с улыбкой опередил ее:
— Не слишком фантазируй, Керис. Колокольчики могут оставаться вне воды только около получаса, поэтому от озера особенно не удаляются. Впрочем, ты вполне можешь пользоваться ими, чтобы сделать карты берегов.
Керис задала другой вопрос:
— Откуда ты знаешь, что я собиралась сказать?
— Ох, я все о тебе знаю, — очень тихо ответил Даврон.
Корзина перевалила через невысокую стенку, окружающую город, и опустилась на травянистую лужайку. Путники прибыли в Шилд.
— Можешь теперь открыть глаза, Квинлинг, — сказала Корриан.
— А лошади не перепугаются? — спросила Керис Скоу.
— Гораздо меньше, чем ты, — весело ответил меченый. — Они не тревожатся о том, чего не видят. К тому же им почему-то нравится запах колокольчиков.
Пока они ждали доставки лошадей, Керис осматривалась кругом. Она разрывалась между желанием рассмеяться от радости и страхом перед тем, что подумала бы обо всем этом церковь. Разглядывая детали зданий, которые до сих пор она видела лишь издали, Керис решила, что даже для тех, кто не может видеть леу, город должен казаться сказкой. Самые скромные дома были украшены ажурными башенками; невероятно замысловатые арки служили входами в обычные лавки; на фоне неба вырисовывались башни и купола. Всюду виднелись украшения и неожиданные детали: наружные лестницы, ведущие на верхние этажи, флюгера, эркеры, витражи, резные каменные наличники, медные крыши, архитравы, лепные украшения, пилястры… Слишком больших или слишком высоких зданий не было: строители явно стремились к изысканности, а не к грандиозности. Город был веселым скоплением чудачеств, как будто жители Звезды Надежды, освободившись от гнета церкви, слегка рехнулись.
Однако Корриан, Квирка и Керис увиденное поражало еще и по другой причине. Они выросли в мире, где архитектура была аскетичной и утилитарной, где ничто никогда не менялось. Ничего нового или отличающегося от прежнего никогда не появлялось. В Постоянствах большинство зданий были старыми и разрушающимися, покрытыми лишайниками, даже если кое-где земляная крыша и расцветала летом полевыми цветами. Только церковные здания сияли яркими красками, резьбой, фресками, только храмы имели башни. Здесь же все было другим — и все переливалось яркими цветами леу.
— Ну, уж церковным ханжам это не понравилось бы, — с удовлетворением сказала Корриан.
— Даже и представить не могу, что сказал бы Портрон, — согласилась Керис, — не говоря о наставнике у нас дома. — Она повернулась к Даврону. — Что это там: уж не мельница ли на крыше дома?
— Именно. Их тут довольно много — и зерно мелют, и воду из озера качают. Поехали, я покажу дорогу. Становится поздно, и мы устали. — Даврон направил коня по мощенной камнем улице. Керис двинулась следом, стараясь не думать о том, что находится на высоте нескольких сот футов над озером.
— Ух, — протянула Корриан, — если тут так украшают даже дома, то как же выглядят шлюхи?
Квирк запрокинул голову, разглядывая спиралью уходящую вверх башню.
— Как вы думаете, будет это все на месте, когда я проснусь завтра утром?
— В это трудно поверить, — сказал Даврон, — но Мелдор сильно ограничил фантазию строителей. Видели бы вы некоторые рисунки Свитчина! Дома с дверьми высотой в двенадцать футов, башни, достающие до облаков, луковки-купола, нанизанные один на другой, застекленные окна размером с поле…
— Я тогда колебался, — вступил в разговор Мелдор. — Я и до сих пор сомневаюсь. Нет слов: город красив и приветлив, конечно, все в нем новое — но в Законе было и кое-что хорошее. Добыча глины для кирпичей, камня в каменоломнях, вырубка деревьев на балки, выплавка меди для крыш — все это уродует землю. Не все перемены бывают к лучшему, как я обнаружил. Я настоял на том, чтобы ничего огромного не строилось — ни слишком высоких крыш, ни слишком просторных комнат, например. Каждое срубленное дерево должно быть заменено саженцем — точно так, как этого требует Закон. Но даже несмотря на такие меры… — Мелдор покачал головой. — Чтобы построить все это, пришлось причинить Звезде Надежды ужасный урон. Может быть, мне следовало ввести более жесткие правила.
— Так почему же ты так не поступил? — спросила Керис, знавшая, что Мелдор никогда ничего не делает без веских причин.
— Потому что мне представлялось важным с помощью красоты поднять дух людей. Мы слишком долго жили под пятой Закона, слишком долго нас принуждали подчиняться Порядку. Это сделало людей мелочными и ограниченными. Мне самому не нужны оборочки и безделушки; они не были нужны мне и пока я был зрячим, и уж тем более они не нужны мне теперь, — но мне не нравится то, что их отсутствие делает с душами других людей. Мы стали унылой расой, Керис, думаем только о наказаниях и запретах, ненавидим своего соседа, если он позволит себе какое-то отличие. Я не хотел, чтобы Звезда Надежды тоже была такой. Здесь люди могут расправить крылья — нужно только позаботиться о том, чтобы при этом не дать когтям жадности растерзать природу.
Керис принялась рассматривать людей, мимо которых они проезжали. Многие делали приветственный кинезис, увидев маркграфа. Керис подумала: «Интересно, выглядят ли здешние жители более счастливыми, чем жители Постоянств?» Девушка не была уверена. Они, несомненно, одевались ярче: никаких ограничений не существовало — можно было позволить себе любой цвет, любую моду, любые украшения. Керис подумала, что результат ей не так уж нравится.