И все — таки Джил немного стушевался.
— Ааоли, — он, как можно шире улыбнулся: — Вот так встреча! Добрый день.
Флорианка гортанно рассмеялась.
— Джил, мой хороший, — ее улыбка стала еще шире, оголила еще больше клыки: — Тебя еще не съели?
Он не сразу нашел, что ответить.
— Ты же знаешь, я плохо усваиваюсь. Мой капитан из — за меня мучается изжогой.
На этот раз флорианка рассмеялась еще громче, в ее раскосых глазах, мелькнули слезы.
— Ты как всегда неотразим, — она по дружески положила ему на плечо свою руку, острые коготки слегка впились в его кожу: — Рада нашей встрече, мой хороший. Ты снова будешь работать на Оре?
— Нет. Я в отпуске…. так сказать. Я — турист!
— Опять, турист?
— Да.
— И надолго?
— Пока не отдохну, — он всеобъясняюще подмигнул ей: — Посмотрим.
— Значит у Ненадкушенного секретики? — И флорианка так же, как сделал только что Джил — подмигнула ему в ответ: — Представитель ССМ взял отпуск. Так, так, так…
— Ааоли, может уставший человек отдохнуть или нет? — он театрально вскинул голову, голос его принял нотки сокрушения: — Мой корабль прошел дальний, очень дальний путь и я — простой, выдающейся пилот, хочу вкусить от благ лона природы…
— Какого «лона»?
— Природы!
Флорианка смеялась.
— Джил! Как жаль, что я не могу показать тебя своим друзьям. Ты — отвратительный актер! «Вкусить от благ»… Ха, ха…
Джил подождал, пока Ааоли успокоится.
Говорить ей о том, что под ее когтями у него на плече уже, наверное, сочится кровь, Джил не хотел.
— О! Прости, мой хороший, — она отдернула свою руку: — Я тебя немного царапнула…
— А ты что делаешь на Оре? — Спросил он.
— Я жду свою вахту, — видя его непонимание, флорианка сказала: — Мой хороший, я ухожу на буксировщике «Дальний». Моя первая вахта. Я — инженер. Или забыл?
Он чуть было не спросил ее, «что с тобой случилось»? Но вовремя спохватился.
Буксировщик!
Почти смертники.
Почти легенды.
— И когда ты… уходишь, Ааоли?
Ее кошачьи глаза расширились, показались слезы, другие слезы — горечь и страдание. Лишь на мгновение Джил увидел это выражение на ее лице, и уже через секунду, оно исчезло, пропало.
— Я на Оре уже неделю. Буксировщик на плановом ремонте. Обещают через неделю отправить в рейс.
Он молчал, не зная, что ей сказать.
Флорианка глубоко вздохнула, протянула ему свою руку для пожатия, наигранно весело произнесла:
— Через год вернусь. Тебя где искать — то? А, мой хороший?
Он не ответил.
Он не нашел, что ей ответить.
Вместо ответа, Джил в каком — то детском порыве, в котором смешались жалость и сочувствие, вдруг обнял ее — крепко, не отпускал.
Флорианка не двигалась, не ответила на объятие. Она просто стояла на месте неподвижно, как статуя.
Мимо проходили прохожие, но Джил не обращал на них внимания.
— Отпусти меня, мой хороший, — спокойно и тихо произнесла флорианка, и Джил ее отпустил.
Он стоял рядом с ней, глядя в ее лицо снизу вверх, не зная, что сказать.
Она сказала сама.
— Мы прожили с моим мужем всего четыре месяца, — Ааоли смотрела поверх головы Джила: — И его не стало.
— Ааоли…
— Мы все умрем, мой хороший.
— Ааоли…
Теперь она смотрела ему в глаза.
Флорианка слабо улыбнулась, произнесла:
— Джил, не делай из меня плаксу.
Напряжение ушло — все было сказано.
Они зашли в ближайшее кафе.
Джил заказал яичницу и чай, Ааоли — флорианское, пахнущее душицей, мясное блюдо и стакан молока. Они около часа обсуждали ее предстоящую работу на буксировщике, а Джил поведал ей о своем пребывании на П-39.
И вдруг он рассказал ей, зачем здесь.
Флорианка молчала с минуту, неподвижно сидела напротив него, словно манекен, потом сказала тихо, едва слышно:
— Антиграв…
— И я тебе этого не говорил, — Джил глупо улыбнулся.
— Котенок, ты влез в нехорошее дело. На этот раз.
Котенок!
Ааоли очень редко называла его котенком.
— Ты здесь один?
— Какая чудесная погода, сударыня…
— Хм. Дурак и дурак. Можешь не говорить. Ясно. Послушай меня внимательно, Джил, не будь нубом! Никуда не лезь. Ор — это не Заря и не Флория. За антиграв с тебя тут могут и шкуру спустить и на заборе повесить. Хочешь я пойду с тобой, мой хороший?
— Нет, Ааоли. Мне надо сделать это дело незаметно и по — тихому, а с тобой не заметно не получится.
— Возьми меня с собой — не будь нубом! Это не увеселительная прогулка.
Джил театрально прокашлялся и прорычал на манер флорианца: